к сословиям. Все-таки отпрыск древнего рода, крупный ируканский шпион… Ируканский, кажется, я не ошибаюсь? – Он схватил со стола листок и близоруко всмотрелся. – Ах, еще и соанский… Тем более!
– Сжечь так сжечь, – согласился отец Цупик.
– Хорошо, – сказал дон Рэба. – Договорились. Сжечь.
– Впрочем, я думаю, дон Румата может облегчить свою участь, – сказал брат Аба. – Вы меня понимаете, дон Рэба?
– Признаться, не совсем…
– Имущество! Мой благородный дон, имущество! Руматы – сказочно богатый род!..
– Вы, как всегда, правы, – сказал дон Рэба.
Отец Цупик зевнул, прикрывая рот рукой, и покосился на лиловые портьеры справа от стола.
– Что ж, тогда начнем по всей форме, – со вздохом сказал дон Рэба.
Отец Цупик все косился на портьеры. Он явно чего-то ждал и совершенно не интересовался допросом. Что за комедия? – думал Румата. Что это значит?
– Итак, мой благородный дон, – сказал дон Рэба, обращаясь к Румате, – было бы чрезвычайно приятно услышать ваши ответы на некоторые интересующие нас вопросы.
– Развяжите мне руки, – сказал Румата.
Отец Цупик встрепенулся и с сомнением пожевал губами. Брат Аба отчаянно замотал головой.
– А? – сказал дон Рэба и посмотрел сначала на брата Аба, а потом на отца Цупика. – Я вас понимаю, друзья мои. Однако, принимая во внимание обстоятельства, о которых дон Румата, вероятно, догадывается… – Он выразительным взглядом обвел ряды отдушин под потолком. – Развяжите ему руки, – сказал он, не повышая голоса.
Кто-то неслышно подошел сзади. Румата почувствовал, как чьи-то странно мягкие, ловкие пальцы коснулись его рук, послышался скрип разрезаемых веревок. Брат Аба с неожиданной для его комплекции резвостью извлек из-под стола огромный боевой арбалет и положил перед собой прямо на бумаги. Руки Руматы, как плети, упали вдоль тела. Он почти не чувствовал их.
– Итак, начнем, – бодро сказал дон Рэба. – Ваше имя, род, звание?
– Румата, из рода Румат Эсторских. Благородный дворянин до двадцать второго предка.
Румата огляделся, сел на софу и стал массировать кисти рук. Брат Аба, взволнованно сопя, взял его на прицел.
– Ваш отец?
– Мой благородный отец – имперский советник, преданный слуга и личный друг императора.
– Он жив?
– Он умер.
– Давно?
– Одиннадцать лет назад.
– Сколько вам лет?
Румата не успел ответить. За лиловой портьерой послышался шум, брат Аба недовольно оглянулся. Отец Цупик, зловеще усмехаясь, медленно поднялся.
– Ну, вот и все, государи мои!.. – начал он весело и злорадно.
Из-за портьер выскочили трое людей, которых Румата меньше всего ожидал увидеть здесь. Отец Цупик, по-видимому, тоже. Это были здоровенные монахи в черных рясах с клобуками, надвинутыми
