style="font-size:15px;"> Входит Филоктет.
Филоктет
Живой на этом на мертвом берегу,
И ходит прямо, как когда-то я
В иной стране на двух ногах здоровых.
Ты кто, двуногий? Человек? Зверь? Грек?
А если грек, то быть им перестанешь.
Беги ты хоть на тыще ног со страху –
Моя стрела догонит.
Неоптолем останавливается.
Брось свой меч.
Неоптолем бросает меч.
Каким ты языком учился лгать?
Какого ты помета, пес паршивый?
Худым иль добрым ветром твой корабль
Забросило на каменистый берег?
Его же все суда кругом обходят
С тех пор, как я не отвожу от моря
Усталых глаз и нет удачи мне.
Я одинок на острове моем.
Лишь туча коршунов мне застит небо
И терпеливо ждет, пока я сдохну
Иль поплыву к останкам корабля,
Чтоб отобрать у рыб мои останки.
Я вижу, носишь ты одежду греков,
А в платье грека может грек торчать.
А может быть, убил ты грека, друг?
Коль грека ты своей рукой зарезал,
То другом я тебя назвать готов.
Ведь всякий грек достоин лютой смерти,
И если ты меня пошлешь к теням,
Ты будешь прав: я грек и стою смерти.
И сам я буду прав, тебя убив,
Зарезав грека в греческой одежде.
Ведь это греки бросили меня
На красный камень средь соленых вод.
Я ранен был на службе делу греков
И не годился к службе из-за раны.
И греки это видели и знали –
Никто из них не протянул руки.
Изгнанья шторм меня нагим оставил,
Он сделал из меня зловонный труп –
Труп, что с могилы кормится своей.
Но места всем в моей могиле хватит.
Ответь, пока я правду не узнал
В твоем предсмертном крике: кто ты? грек?
Молчанье – знак согласья. Лук натянут.
Умри же. Падаль коршуны сожрут.
Закуской ты моей послужишь пище,
Пока я пищей коршунов не стал.
Неоптолем
Ты грубым словом привечаешь гостя,
Лук натянув, голодному скитальцу
Ты грубое готовишь угощенье,
Постель готовишь гостю в чреве птиц.
Знай я, что здесь стрелой гостей встречают
И потчуют стервятников их мясом,
Я повернул бы в море свой корабль.
Оно гостеприимнее, чем ты.
Хозяйничай на острове своем,
Таком же диком, как его хозяин.
Филоктет
Забытый звук родного языка.
На нем впервые произнес я слово –
На нем я тыщу подгонял гребцов
И тыщу копий посылал на битву.
О, как ты ненавистен и любим,
Как долго из моих лишь уст был слышен,
Когда сквозь зубы боль тащила крик
И скалы крик обратно возвращали
Моим же голосом в мои же уши.
Как алчет
