засаленную колоду карт. – Где цыгане, там и карты… перекинемся?
– Только не твоей колодой! – усмехнулся Шандор. – Я тебя знаю, у тебя в колоде восемь тузов!
– Обижаешь, начальник! – Пупырка состроил жалобную физиономию. – Только шесть!
Цыгане расселись на досках палубы, разложили карты.
Пошел разговор на цыганском, перемежающийся русским матом. Лера отошла на корму и уселась, внимательно следя за спокойной поверхностью воды.
Ничего не происходило, только время от времени плескала хвостом крупная рыба да чайки с хриплыми криками носились над рекой.
Вдалеке проползла, пыхтя, тяжело груженная моторная баржа, и снова все стихло.
Пупырка обыграл своих партнеров и теперь радостно хохотал, требуя свой выигрыш.
Солнце медленно карабкалось вверх по горизонту, заливая окрестности золотым осенним светом. Наступила та удивительная звенящая тишина, которая бывает в полдень, когда утренние звуки замолкли, а вечерние еще не пробудились. Даже болтливый Пупырка замолчал, завороженный этой тишиной. Поверхность реки стала неподвижной, как зеленое стекло.
И вдруг совсем недалеко от лодки с громким плеском всплыло что-то тускло-серое, большое – как будто старый дельфин выставил на солнце свою покатую спину.
– Эй, ромалы! – вполголоса окликнула Лера своих спутников. – Для нас прибыл груз! Получите и распишитесь!
Шандор привстал и уставился на серую массу, покачивающуюся на поверхности воды. Шумно выдохнув, повернулся к Пупырке и подал тому знак. Пупырка, не заводя мотора, веслом подгреб к серому предмету. Теперь уже было отчетливо видно, что это мешок с мячами, охваченный веревочной сеткой. Гич с Шандором схватили его с двух сторон, втащили в лодку. Под мешком, как огромная рыба, в сети покачивался пластиковый тюк с белым порошком.
– Ну, беленькая… – проговорил Шандор, потирая руки. – Ну, ты молодец! А я-то все не верил… думал, все – потеряли мы груз!
Пупырка подпрыгнул, хлопнул себя по ляжкам и радостно завопил:
– Гей, я парабела, гей, я чебурела, сам король цыганский я!
Лодка закачалась. Лера усмехнулась одними губами, прикрикнула на развеселившегося цыгана:
– Эй, ты не больно-то шуми! Милицейский катер может быть недалеко, а второй раз у нас этот номер не пройдет!
– Все, молчу! – Пупырка прижал палец к губам.
Они выкинули лишние мешки, закидали тюк с героином тряпьем и своими вещами и медленно вывели лодку из затона на донской простор.
Тремя километрами выше по течению на берегу Дона у них была назначена встреча с «группой прикрытия».
Это была семья таборных цыган, кочевавших по степи неподалеку от Ростова.
«Герда» пристала к берегу возле заброшенной бани. Деревянные полусгнившие мостки вели к воде. Шандор сложил руки рупором и два раза по-совиному ухнул. Из кустов отозвались таким же уханьем, и на мостки выпрыгнул молодой цыган в шелковой малиновой рубахе.
– Гей, ромалы! –
