и сказал, что из газеты. Сосед сухо поджал губы:
– Этого еще не хватало!
– Видите ли, когда подобные инциденты происходят с людьми вашего ранга, общественность… – начал газетчик, стоя ко мне спиной. Его руки, сцепленные в замок, находились сзади.
– К черту вашу общественность! – отрезал сосед.
– Но хотя бы скажите, это было покушение? – продолжал настаивать газетчик.
В его правой руке неожиданно появился небольшой бумажный цилиндр, которым он стал отчаянно размахивать, делая это одними пальцами, так что сама рука оставалась неподвижной. Он словно подавал кому-то сигнал. «Мне!» – вдруг дошло до меня. Я подошел к человеку сзади, забрал из его руки цилиндр, сунул в карман и спросил, чтобы не вызвать подозрения у соседа:
– Вы из газеты?
– Да! – обернулся газетчик, глядя на меня сквозь линзы очков. – А что?
– Может, и про меня заодно напишете?
Человек усмехнулся:
– Напишем, когда на тебя покушение будет.
– Понятно, – кивнул я и направился в туалет.
Там я вытащил из кармана цилиндр и развернул его.
Внутри был разовый шприц с бесцветной жидкостью и записка: «Когда корреспондент уйдет, введи эту ягуару. Он потеряет сознание, а когда придет в себя, ничего не будет помнить, как минимум, пару месяцев».
Я порвал записку, спустил клочья в унитаз и вышел из туалета. Мнимого корреспондента уже не было. Сосед полулежал на кровати, глядя в телевизор, не снимая с лица недовольного выражения. Я медленно шагнул к нему, решив, что дело надо делать сразу. Моя рука со шприцем находилась в кармане куртки.
– Что? – уставился на меня Игорь Николаевич. – Что ты так смотришь? – произнес он, словно угадывая мои намерения.
– Ничего, гадина! Из-за тебя погибли трое человек, – ответил я, распаляя себя. – Тебе не нос сломать, тебя убить надо было.
Сосед соображал быстро.
– Ах ты гаденыш! – попытался сесть он в кровати, одновременно протягивая руку к телефону, но я ударом кулака опрокинул его на спину, а затем воткнул в шею шприц.
Сосед пытался заорать, но я тут же запечатал ему рот ладонью. Он пару раз дернулся, а затем обмяк. Я отошел и сел на кровать. В это время тело соседа вдруг выгнулось дугой, он издал громкий хрип, а затем забился в конвульсиях, продолжая хрипеть. На шум в комнату вбежала медсестра. Игорь Николаевич к тому времени уже извивался на полу. Потом из его рта пошла пена, и он внезапно затих.
– Что с ним? – спросил я.
Медсестра нагнулась над телом, пощупала пульс и произнесла:
– Кажется, он мертв.
И бросилась из палаты.
Я смотрел на распростертое на полу тело, а в голове крутилась мысль: не может быть!
Сестра вернулась через несколько минут с врачом, молодым, интеллигентного вида мужчиной лет тридцати. Он тоже проверил пульс, посмотрел в зрачки и произнес:
– Мертв!
