не следует? – Он вспомнил о тех, кого убил, о плохих парнях, которых, не задумываясь, растерзал Человек-волк. И на душе у него стало тяжело оттого, что очень скоро Лаура тоже обретет эту жестокую силу, способность убивать так же, как это делал он, сама оставаясь неуязвимой.
На этот раз он не смог найти нужных слов.
Образы, теснившиеся в его мозгу, навевали зловещую тоску и, казалось, норовили ввергнуть его в депрессию. Он представил себе Лауру на сельском кладбище за беседой с умершими. Подумал о фотографиях ее детей, которые видел мельком. Подумал о ее родных, которые всегда были здесь, а потом – о своем собственном могуществе, о той беспредельной силе, которая давала ему возможность радостно прыгать по крышам, пока голоса уговаривали его отрешиться от человеческой природы и сделаться Человеком-волком, не знающим сомнений в своей целостности и убивающим без сожаления и сострадания.
– Но ведь ты еще не до конца изменилась, верно? Еще не совсем?
– Нет, еще не совсем, – подтвердила она. – Пока что перемены мелкие. – Она вновь неподвижно уставилась в пространство. – Я способна слышать лес, – сказала она с легкой улыбкой. – Способна слышать дождь, как никогда прежде его не слышала. Многое узнала. Я знала, что ты едешь сюда, задолго до твоего прихода. Я гляжу на цветы и могу поклясться, что способна увидеть, как они растут, как цветут, как умирают.
Он молчал. То, что она говорила, было очень красиво и все же пугало его. Его пугал даже легкий оттенок таинственности в выражении ее лица. Она смотрела в сторону.
– Ройбен, кажется, какой-то северный бог способен видеть, как растет трава?
– Хеймдаль, – ответил он. – Хранитель врат. Он слышит, как растет трава, и видит за сотни лиг хоть днем, хоть ночью.
Она рассмеялась.
– Да. Я вижу звезды хоть сквозь туман, хоть сквозь густые тучи, вижу такое небо, какого не видит никто другой в этом волшебном лесу.
«Подожди, – следовало сказать ему, – просто подожди, пока изменения не совершатся полностью», – но голос не желал подчиняться ему.
– Я слышу оленей в лесу, – продолжала она. – Да, теперь я способна их слышать. Я даже… даже их запах чуть ли не улавливаю. Очень слабый. Не хочу выдумывать то, чего нет.
– Да, они здесь. Пара, сразу за просекой, – сказал он.
Она снова смотрела на него, смотрела с той же безмятежностью, а он не мог заставить себя встретиться с нею взглядом. Он подумал об оленях, о нежных прекрасных созданиях, но если он не отвлечется от мыслей о них, и как можно скорее, то ему захочется убить и сожрать их обоих. Как она будет ощущать себя, когда такое случится с нею, когда она будет способна думать лишь о том, как вонзить клыки в шею оленя и выдрать из его груди еще бьющееся сердце?
Он будто со стороны осознал, что она движется, что она встала со стула и пошла к нему вокруг стола. Легкий, чистый аромат ее кожи неожиданно взбудоражил его мысли, и занимавший их лес вдруг потускнел и отступил. Она опустилась на свободный стул
