style="font-size:15px;"> ГЛАВА ВТОРАЯ
Командир предложил тост:
– Ну что, мужики? За встречу? И за удачу? Она никому и нигде еще не мешала, здесь тем более. В Чечне удача – это жизнь! Так за нее, за удачу?
Выпили, молча закусили.
Шевцов неожиданно налил по второй.
– Куда коней гонишь, Игорь? – спросил Антон.
– Домой надо! Решил идти сдаваться! Подумал, подумал, Антона послушал, решил, чего упираться бараном? Хрен с ней, пусть главенствует! Все одно, кому-то пришлось бы уступить. Уступлю я! Поэтому засиживаться долго, сами понимаете, не могу. Как третью за ребят погибших дернем, свалю я, мужики. Думаю, в обиде не будете?
Его поддержал обычно молчавший в компании Казбек:
– Молодец, Игорь, по-мужски поступаешь, клянусь! Женщину уважать надо и уступать ей, женщина в себе жизнь несет, род наш в муках продолжает. Правильно решил, поэтому хочу свой тост сказать.
– Давай, Казбек!
Старший прапорщик поднялся:
– Выпьем за матерей наших, жен, сестер, дочерей, за всех женщин, которых мы любим и кто нам дорог. За тех, кто любит нас и ждет, когда мы вернемся!
– Хороший тост, Казбек, – офицеры выпили по второй.
Закурили, сразу заполнив номер плотной дымовой завесой.
Сергей встал, подошел к окну, открыл его. В помещение хлынула приятная вечерняя прохлада, сопровождаемая неумолкаемым звоном цикад. Дерева, что сгорело в ту памятную ночь, о которой вспомнила Марина, под окном не было, и от этого почему-то стало грустно. Вдали раскинулись горы, окутанные черными облаками, на темном фоне покрывшегося звездами неба.
– Красиво здесь у вас и тихо! Не то что наша степь выжженная. Если бы не эта проклятая война, какой здесь отдых можно было бы организовать! Санатории построить, трассы лыжные оборудовать. А рыбалка? В горных реках, в той же Унже, на перекатах, форели и хариуса валом! Приезжали бы люди, радовались, отдыхали, лечились. Нет, кому-то понадобилось разжечь пламя войны! Козлы! А все власть, деньги, личные шкурные интересы. Твари! Удавил бы лично, покажи мне хоть одного, кто виноват в этой бойне бессмысленной!
Гневную речь друга перебил Воробьев:
– Слишком высоко они сидят, Антон, те, кого ты удавить собрался! Не подберешься! И не будем об этом. Чего зря говорить? Садись за стол. Выпьем по третьей. А то Игорек места уже себе не находит.
Сергей вернулся к столу.
Подняли рюмки за тех, кто пал в этой непонятной, ненужной, жестокой войне.
Каждый вспомнил тех, кого при жизни знал лично. И таких знакомых, товарищей, друзей у каждого оказалось немало.
Выпили молча, стоя. Постояв немного, выдерживая паузу молчания в знак памяти, сели.
Будь проклята эта война! Эта и все другие, а с ними прокляты и те, кто развязывает их!
После недолгого, но сурового молчания Шевцов набросил на плечи китель:
– Ну,
