в конце концов, ему пришлось жить вдали от своей семьи, и он сказал мне: «Все хорошо, моя мама скоро приезжает вместе с братьями». Никакого проявления слабости на публике.
Но он был еще ребенком, и тщательно скрываемые чувства все же прорывались: после трех часов тренировок, если считать время на дорогу, переодевание, разминку, упражнения и душ после занятий, Лео всегда старался задержаться на поле подольше.
Для молодого футболиста, человека, который еще не стал своим в первом составе, одиночество выглядит следующим образом: шесть вечера в воскресенье – темно, если это зима, через несколько часов после утренней игры – дома. Впереди долгий вечер. Нет никого, с кем можно выйти погулять, некуда пойти, остается только лечь в постель сразу после ужина или телевизор, или – в случае Лео – «доброй ночи» отца… трудно, очень трудно.
Иногда Лео удавалось избежать таких длинных вечеров, отправляясь на обед в один из нескольких аргентинских ресторанов или играя на новом Xbox с товарищем по одной из молодежных команд. Он смотрел родное телевидение, где играла аргентинская лига. Его любимыми фильмами был аргентинский фильм «Сын невесты» (El hijo de la novia) и «Девять королев» (Nueve reinas). Любимый актер Лео – соотечественник Рикардо Дарин. Лео так никогда и не избавился от своего аргентинского акцента и придерживался обычаев своей страны. В конце концов, он воссоздал в Барселоне своего рода Росарио. «Я всегда говорила, что он – самый аргентинский футболист из Аргентины, которого я когда-либо знала», – сказала Кристина Куберо, которая была очень тесно знакома с ним в те времена, когда он делал первые шаги в Испании.
Но в действительности способность отключиться от окружающего вас чужого мира является единственным способом сохранить свою личность. Люди обычно говорят, что интеграция в непривычном новом обществе – лучший путь вперед для любого вновь прибывшего, но при этом вам приходится отринуть себя и все, чем вы дорожите, – а это смерть какой-то части себя. Футболист из Южной Америки чувствует себя обязанным прибыть в Европу, чтобы заработать деньги и завоевать авторитет, но обычно в конце карьеры он возвращается к своим корням. Он хочет, как и все остальные, умереть дома.
Лео не является таким типичным представителем (об этом мы еще поговорим), но он, конечно, самый настоящий аргентинец. Если бы аргентинец захотел описать себя, то, вероятно, он сказал бы следующее: эмоциональный итальянец, говорящий на испанском, думающий как француз и мечтающий стать англичанином (подслушанная тирада в баре Росарио). Лео – просто замкнутый человек, который обожает Аргентину. Его талант в работе с мячом помог отлично адаптироваться (намного легче быть принятым в чужой стране, когда вы талантливы в том, что делаете), но в его борьбе, сознательной или нет, за сохранение собственной личности, он опирался на поддержку своей среды (семья) в Барселоне, которая, несмотря на поддержку каталанского языка, никогда не заставляла его говорить на нем, а также аргентинского
