по кремнию длиннейон слово дал и возвратится к ней
не тронь его он мой и мертвый тоже
свирелью ясеневой в три ствола
шепчи шопен мазурку или скерцо
все сбудется и правда не твоя
умолкнет мозг но не затмится сердце
судьба
сестра не жертвуй зрение бельму
ты вслед теленку а за мной все стадо
все станет в точности как я велю
или вернее выразиться стало
сам воду выдумал и сам плыви
но не пеняй что финиш очевиден
печален брассом след его в пыли
кто серебра и правды очернитель
я счет веду из неподвластных мест
где все исчезло
любовь
amat ergo est[5]
«не проси у природы примера…»
не проси у природы примера
в приоткрытом проломе окна
две загадки однажды имела
не разгадана только одна
все мерцает как дождь или жемчуг
на траве и в развилке ольхи
косарей расспроси или женщин
ничего не припомнят они
покружи где прощается ветер
крен к оврагу и лес в разворот
разлюбившие больше не верят
но не с ними теперь разговор
с высоты все сбылось как хотело
тишина поднимает полки
наша смерть это женское дело
лучше нас понимают они
птичье беличье дробью по крыше
сердцу вырыта в дерне нора
тормоши мое время потише
не стучи костяная нога
«а если я пел тирану как пленный дрозд…»
а если я пел тирану как пленный дрозд
в тропическом сне где придворные фрукты зрели
пускай мне покажут землю где выбор прост
я пожил и в курсе какие возможны звери
даритель огня и вращатель тугих турбин
столь многое спас потому что многих убил
в долгу так давай теперь истребит тетради
не скажет неаполь ни мантуя где легли
над нами лимонные корки или плевки
в голодную глину мы и наши тираны
я верил что город вечен а он мираж
но что остается в грубых руинах раем
уже неизбежно коль вышел такой ménage
à deux[6] что на все века серебриться рядом
стремительный воздух в горло вогнал глоток
в наветренном времени прерван тот кровоток
кто в пепельных розах у ростр водружен на козлы
ни царских разъять ни себе царедворских уст
угрюм у дороги в порожних глазницах бюст
а в недрах берцовые накрест допели кости
напрасно брундизий мой греческий обморок зря
так смерть обессилит что скоро ни встать ни делать
под перечень плача кого заносил в друзья
триоль элевсина и все с геликона девять
у черной
amat ergo es,
ménage à deux
