в глаза собственной смерти. А потом случился обвал. Люди падали медленно, словно кто-то хотел, что бы они осознали все происходящее. Писатель плакал, но даже слезы не мешали видеть этот ужас. Вслед за первыми жертвами в бездну стал погружаться и весь город. Улица за улицей исчезали в черной пасти хищной пустоты. Бурое облако пыли висело на месте города, когда Писатель смог двигаться. Пыль оседала на одежду, траву и тетрадные страницы.
«Он исчез. Его больше нет. Я хочу верить в обратное, но не могу. Все случилось на моих глазах. Если этот сон снился кому-то из жителей города, то почему я еще здесь? Должен быть кто-то еще. Мне кажется, когда осядет облако пыли, я увижу на той стороне злого гения, придумавшего все это. Я чувствую, как он смотрит на меня. Он меня видит! Боже, он меня видит!»
Писатель всматривался в толщу взвешенных частиц, пытаясь разглядеть, что там впереди. Когда облако рассеялось, никакого злодея там не было. Лишь узкая, зеленая полоска травы, за которой высилась серая стена сухого леса.
И никого больше – только он, лес и пропасть. В голове еще крутилась мысль, когда сознание снова покинуло его.
Сон 4. Поезд
Тишину взрывая грохотом колёс,
Света дня не зная, он гонит паровоз.
Жар хмельной да снов дым – к чёрту тормоза!
Огоньком недобрым горят его глаза.
(с) Mordor – Машинист
Холод. Первое, что испытал Писатель, когда пришел в себя. Он лежал на грязном полу пассажирского вагона. Ветер разносил старые газеты, врываясь в разбитые окна. Людей не было. С трудом поднявшись, Писатель взялся за поручень, покрытый сажей. Обернувшись, он увидел дверной проем. На темных полосах рельс отражался бордовый свет заходящего солнца. Тяжелые тучи сгущались над выжженной землей. Казалось, чем сильнее возрастала паника, тем громче стучали колеса. Он шел по вагону, разглядывая пустые плацкарты. В вагоне было много личных вещей, свидетельство того, что пассажиры здесь все-таки были. Складывалось ощущение, что в спешке они просто забыли взять одежду, сумки, книги. В тамбуре лежала мягкая детская игрушка, напоминающая медведя или собаку. Писатель переходил из вагона в вагон и везде наблюдал одно и то же. Выбитые окна, разбросанные вещи и слой сажи. Несколько вагонов были купе, но и там все было аналогично.
– Похоже, я единственный пассажир этого поезда. – Фантазия рисовала безрадостную картину. Что, если машиниста тоже нет? И поезд несется сам по себе. Он открыл дверь вагона-ресторана и замер. Между столов стоял человек и рылся в куче пустых бутылок.
– Прости, пожалуйста! – окрикнул его Писатель, отчего человек вздрогнул и выронил одну из бутылок. Черная спецодежда, отвертка в нагрудном костюме. Все указывало на то, что он не пассажир, а один из членов персонала. Человек был очень худым. Лицо и руки перепачканы сажей, из-под черной кепки виднелись седые волосы. Глаза ввалились вглубь
