Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
музыкант, хотя бы в малой степени восприимчивый, умеющий сохранять состояние внутренней пассивности во время игры, его руки использовали руки исполнителя. Человек мог хорошо владеть инструментом, но его игра ничем особенным не выделялась. Однако в тот момент, когда руки мастера входили в его руки, он преображался не только в виртуоза, но и в настоящего творца. Мне хорошо известно это явление. То же самое мне приходилось наблюдать, например, в случае с художниками: и там руки играли точно такую же роль. Подобное происходит и с писателями. Только в этом случае я наблюдала, как мозг, сохранивший достаточно полно свою тонкоматериальную форму, вошел в мозг человека, обладавшего достаточной восприимчивостью, и тот вдруг начал писать невероятные произведения, неизмеримо более прекрасные, чем все то, что он написал до этого. Я видела, как подобное тонкоматериальное образование овладевало мозгом человека. Это был мой знакомый композитор – не музыкант-исполнитель, а тот, кто сочиняет музыку, как, например, Бетховен, Бах, Сезар Франк (хотя последний был также исполнителем). Сочинение музыки подразумевает очень напряженную работу ума. Так вот, когда этот мой знакомый сочинял оперу, его работой руководил мозг великого композитора и благодаря этому влиянию создавалась редкая по силе и красоте музыка, причем все партии писались набело на бумаге. Опера – это очень сложный жанр, особенно для исполнителей, которые должны точно передать замысел композитора. И когда человек, о котором идет речь, устанавливал связь с этим тонкоматериальным образованием, он клал перед собой чистый лист бумаги и принимался записывать. Я сама это наблюдала: огромный белый лист бумаги покрывался линейками, цифрами, и, пожалуйста, – к концу листа полная партитура увертюры или акта была готова. Вся оркестровка (оркестровка – это распределение музыкальных партий оперы между различными группами инструментов) делалась вот так, просто на бумаге, благодаря удивительной работе ума – не только собственного ума композитора, но большей частью благодаря музыкальному гению, нашедшему возможность воплощения в земном мире… Я присутствовала при этом лично: за полчаса-три четверти часа на листе бумаги создавалось целое музыкальное произведение. Своими способностями этот человек завоевал такое признание, что крупнейшие и известнейшие музыканты доверяли ему оркестровку своих произведений. В этом деле ему не было равных. А работал он только с бумагой. Ему не требовалось ничего прослушивать. А ведь оркестр – это огромный набор инструментов: там столько скрипок, столько виолончелей, столько альтов. Одни играют одно, другие – другое, третьи – третье, потом все играют вместе или по очереди, друг за другом (это очень сложное дело, здесь все не так просто). Но этот человек при разработке общей оркестровки обходился одной лишь предложенной партитурой, проигрывая, прослушивая которую, а иногда только читая, безошибочно определял, что именно должна исполнять одна группа инструментов, что – другая и так далее. При этом
