ли ты, Тайлор Бростон, в жены Одри Нейтон, и будешь ли ты любить ее всегда – и в радости, и в горе, в счастье и в разлуке? Признаешь ли ты детей от нее своими законными наследниками и станешь ли заботиться об этой женщине до конца своих дней, пока Боги не заберут вас в царствие Небесное?
Он замер, и я тоже застыла. Люди за нашими спинами перестали кашлять и шептаться, одна лишь тетя Лавиния не сдерживала судорожных рыданий. Я почти не дышала, все еще надеясь услышать его «нет». Все еще отчаянно молилась, чтобы Тайлору Бростону хватило здравомыслия пойти против воли наших отцов и отказаться поступать так, как написано в проклятой бумажке, заверенной подписями свидетелей и печатью столичного нотариуса!
Потому что я не могла… Не могла пойти против этой самой воли! Но, быть может, за нас двоих это сделает он?!
– Да, – внезапно отозвался мой ненавистный жених, и его голос прозвучал так же безразлично, как приветствие часом ранее у церковных дверей. – Я, Тайлор Бростон, беру в жены Одри Нейтон, дочь генерала Лазариуса Нейтона. Я буду заботиться об этой женщине всегда, до конца ее или своих дней, пока Боги не заберут ее или меня в Царствие Небесное.
И тут же в толпе выдохнули недоверчиво, зашушукались, потому что Верховный Маг сократил формальную фразу ответа, выкинув из него часть. Ту самую, в которой шла речь о любови и детях.
Впрочем, я не была на него в обиде – какие уж тут любовь и дети? Но так как святомонахине Иридии, с которой я была дружна почти три года – поддерживала монастырь, в котором она была настоятельницей, и приют, – ответ лорда Бростона показался вполне приемлемым, она повернулась ко мне.
– Готова ли ты, Одри Нейтон…
И я, слушая ее голос, смотрела на того, кто вот-вот станет моим мужем. Тайлору Бростону все эти годы не было до меня дела, пока пару недель назад он не прислал подчеркнуто вежливое письмо, в котором изъявил требование как можно скорее покончить с формальностями.
И мне пришлось согласиться… с ними покончить.
Он же в свою очередь дал согласие на короткую и скромную церемонию в Церкви Великой Матери, что на выезде из городка Нукк, откуда было примерно двадцать минут езды до «Высоких Сосен», моего поместья. И еще на то, чтобы простенькое празднество по случаю нашего бракосочетания прошло именно в моем доме. Единственное, на чем он настаивал, – чтобы после свадьбы его жена перебралась в Бростон-Холл, доставшийся ему в наследство после смерти отца.
Огромный, украшенный колоннами и мраморными львами трехэтажный дом, стоявший на самом высоком гленнширском холме, находился в полутора часах езды от моих владений. Это был настоящий замок – как-то, не удержавшись, я отправилась на него посмотреть.
Больше никаких пожеланий со стороны жениха не прозвучало, и я поняла, что ему тоже все равно. Словно в подтверждение моих мыслей на венчание лорд Бростон прибыл всего лишь с двумя близкими друзьями, выступавшими теперь свидетелями со стороны
