дерева, Противная Ворона злилась и проклинала Зайца и его приятелей в норе, которые от души оттягивались, – завистливо прислушиваясь к доносившимся обрывкам ритмичной музыки, и прикидывала, как ей удачнее подобраться к окошку – послушать их разговоры. Ворону на такие вечеринки и уик-энды не приглашали, зная её подлую натуру, и сколько она уже гадостей сделала: один раз наговорила Зайчилле про Зайца, что видела её бой- френда с другой Зайчиллой, та влетела как фурия в нору чуть Зайцу глаза не выцарапала… После, правда, выяснилась истина. «Опять собрались бездельники, – завистливо думала Ворона, – кривляться под свою тупую музычку да веселящий напиток дуть – мозгов-то больше ни на что не хватает.» Тут она заметила вылезшего из нор-тоннеля старшего сынка папы Крота, подёргавшего звонок у двери норы Зайца, и нырнувшего внутрь, когда дверь открыли. Ворона знала, что Кротишон и Заяц приятели, и любители попить веселящего напитка в дружеской непринуждённой обстановке, и не раз папе Кроту кляузничала на его сынка, дескать, опять твой лоботряс пьёт веселящие напитки с Зайцем, Зайчиллой и их приятелями бездельниками. Такой безнравственный образ жизни сильно компрометирует его (папу) в глазах добропорядочных Кротов и особенно Кротшилта, который был в курсе семейной жизни простых кротов, какие сидели у него на кредите. Все эти кроты-автолюбители – на них было досье у его глав-экономиста. Так она накаляла папу Крота и, хотя тот хорошо знал Ворону её пакостную натуру, и талант сплетничать, однако, высказывал сынку, чтобы тот поменьше общался с Зайцем.
Зачем он приехал в такое время, подумала Противная Ворона, утром, ведь сейчас Кроты, насколько мне известно, работают, таская в нориллы продукты питания, сейчас у них самая горячая пора перед наступлением зимних холодов. Если только какая важная новость! Что за новость может быть? У Противной Вороны от любопытства аж начали чесаться крылья с исподу, что доставляло ей неудобство их почесать, но она чутьём поняла, что Кротишон приехал к Зайцу не просто так. Обычно он приезжал к вечеру. Она слетела к норе и припала к земле в том месте, где маленькое узкое окошко, размером с пятак, присыпанное жухлой травой, выходило в кухню. Тут ей повезло: как раз в этот момент она услыхала разговор Кротишона с Зайцем, и речь шла о вчерашнем происшествии, касающемся невесты банкира.
«Значит, – услышала она голос Зайца, – так и сделаем. Вези её быстрее, пока не нагрянули ищейки этого живоглота.»
Ворона вспомнила утренний теле-эпизод, где теле-крот-ведушая Кротильфания Забруйская сообщила, что от Кротшилта сбежала Дюймовочка, и сразу поняла смысл беседы Зайца и Кротишона.
«Значит, эта ломака и актриса из погорелого театра (так она называла Дюймовочку) находится у этой семейки кротов, а мэтр не в курсах. Однако…» Ворона хоть и была птица подлая и злючая, но далеко не дура, и поставляла банкиру содержательную информацию: за это и Кротшилт её ценил, и хорошо ей платил пищевыми продуктами.
