что-то теряешь или веришь в удачное завершение дел, а выходит совсем наоборот, мир вверх дном переворачивается и ничего не хочется делать. Как будто ты не знаешь. – развела руками Сара.
– Нет, не знаю. – махнула Оливия свободной рукой, не отпуская второй беднягу-пса, вжавшего голову ей в колени.
– Не знаю, как ты, а мне вот трудно переносить все эти потери.
– Ну уж нет, Сара! – буквально вспыхнула Пинки, однако не отрывая руку от почесывания животного. – Неужели, когда ты идёшь в магазин и спотыкаешься, падая, ты продолжаешь лежать и, блин, стонать, что до магазина ты никогда не дойдешь? Нет! Ты, блин, встанешь, отряхнешь от пыли свои модные чёрные джинсы, я кстати хочу такие же, и пойдёшь дальше.
– Ну… – почесала затылок Сара.
– Уж извините, что я не заумная выпускница трёх университетов и привожу такие простые, как их там… Ад… Ал…
– Аллегории. – подсказала ей Роуз.
– Да, они! – кинула Оливия. – Может звучит просто, но неужели я не права? Такие законы этой жизни.
– Не всегда эти законы работают так. – нахмурилась Сара.
– Нет, Сара, это просто ты не хочешь, чтобы они так работали. – фыркнула Оливия, откинувшись на спинку заднего сидения и прижав к себе голову собаки, принялась обрабатывать его подбородок.
Сара рассматривала город, задумавшись над словами Оливии, однако от мыслей ее тут же отвлек оказавшийся перед ними патрульный пост. Эта дорога проходила через центральную площадь, теперь уже занятую бастующими. За эти пару дней они обустроили себе палатки, костры и прочую уличную инфраструктуру. Несмотря на то, что их по сути зажали на улице, обложив постами и снайперами со всех сторон, загнав в кольцо, они молчали лишь первую ночь, а с утра снова поднялись выкрикивать свои лозунги, теперь уже прерываясь на горячую пищу и теплый кофе. Многим казалось жестоким закрывать людей так, посреди улицы. К ним пропускали лишь близких, которые несли пищу, консервы и пледы для тех, кто не желал отступать. И иногда не выпускали.
– Ну вот. – покачала головой Роуз. – Теперь мы и тут не проедем.
Полицейский как раз показал им жестом нечто вроде «разворачивайтесь». Спорить с этими грозными парнями с оружием ни у кого в машине не было ни желания ни возможности. И Роуз развернулась в тесном пространстве, трижды дергая машину туда-обратно и жалуясь на то, что она не приспособлена для таких узких пространств.
– Сначала они не могут разобраться с проблемами, – посетовала журналистка. – а потом из-за этих проблем нам не дают проезжать к дому.
– А разве они вообще могут запереть людей зимой на этой вот площади? – глянула на нее Сара.
– В Атланте считают, что они могут все. – недовольно пробурчала Роуз.
– Хреново, что теперь надо ехать в объезд. Да, песик? – улыбнулась животному Оливия. Тот не нашел ничего лучше, кроме как недовольно вздохнуть, дернув хвостом.
– Так всегда в нашем мире. – пожала плечами Роуз, маневрируя между улицами. За окном
