В самом расцвете, – она демонстративно стряхнула пылинки с Пашкиных плеч и закончила, – сил.
– Продолжай. – Пашка улыбнулся, обнажив ряд крупных зубов.
– Вот ты и занимайся демографией, патриот, – обрубила мечтания моложавого мужичка Бочарова.
– Чего?
– Сам рожай!
– Ага… То есть как сам? Бочарова, ты в своём уме? – возмутился Мирный.
– А что? Не вижу противопоказаний. Мужчина репродуктивного возраста. Почти здоровый. Ты же перевернёшь устоявшиеся представления научного сообщества.
– Я – да. Я переверну. Я сейчас тебя, Танич, переверну и всыплю горячих. – Пашка шутливо погрозил Татьяне тряпкой.
– Догонишь – всыплешь.
– Догонишь… Я догоню. Я же гонщик.
Он угрожающе двинулся на Бочарову, которая, по-боксёрски пританцовывая, отходила за машину. В руке её появился импровизированный микрофон.
– Уважаемые болельщики! Вы наблюдаете самый напряжённый момент гонки. На трассе появляется елшанский гонщик Павел Шумахер. Он легко входит в поворот, но теряет три сотых секунды…
Бочарова остановилась у багажника и упреждающе выставила руку ладонью вперёд:
– Финиш, Павлуха. Давай, открывай закрома, доставай пироги.
– Танич, если бы я тебя не знал, то никогда бы не понял, о чём ты говоришь, – усмехнулся Пашка.
Он подошёл к дверям задка и уверенно распахнул их. В двух больших дорожных сумках было собрано продовольствие, заготовленное для поездки. Хлеб, лук, колбаса, помидоры, огурцы, полтора ведра замаринованного мяса для шашлыка – вот те таинственные «пироги», о которых говорила Татьяна.
Увиденное удовлетворило её. Запах маринада заставил сглотнуть предательски заполнившую рот слюну.
– Но здесь не всё, – укоризненно проворчала Бочарова.
– Обижаете, Татьяна Викторовна, – насупился Мирный и отодвинул в сторону палатку, под которой на мягком коврике лежали четыре плоских бутыли с коньяком. Он упаковал всё обратно, по-родительски пригладив ладонью, и обратился к Бочаровой. – Мы же на два дня?
Утвердительный кивок начальницы успокоил встревоженного «завхоза».
– А то я сбегаю ещё. С этим продуктом особая деликатность нужна. Его много никогда не бывает. И если что, куда бежать посреди леса? И колбасы копчёной побольше взять бы. Танич, одно твоё слово, и… Пока Лёшка с Наташкой не пришли. А?
– Палыч, не тревожься. Всё нормально. Мне хватит, – при этих словах Бочарова сделала паузу, дожидаясь реакции Мирного. – Да нам хватит! День, другой – и всё будет кончено. А несколько эпизодов снять – дело пары часов. Потом из этого материала можно будет такое склепать – пальчики оближешь.
– Танюш, пока вы там станете своё клепать, я своё так заклепаю – во рту будет таять и говорить, какое оно бесподобное.
– Ещё раз прошу: без самодеятельности, – погрозила пальцем Татьяна. – А то я тебя знаю. Не дай
