ельное выражение, чтобы коллеги поняли: мне можно доверить что угодно, хоть корпоративную кассу взаимопомощи, хоть проект Артемьева.
Однако внутри всё сжалось от страха.
– Куда тебе! – пренебрежительно фыркнула Яна, шикарная блондинка, секс-бомба нашего рекламного агентства. – Не справишься, опыта не хватит.
«И мозгов!» – добавила она взглядом.
Зазвучали голоса:
– Ха-ха, вот это номер!
– Ой, Дарья, смешная же ты!
– Уговорить клиента, да ещё такого, как Артемьев, это высший пилотаж.
– Да он с такой козявкой, как Дашка, даже и разговаривать не станет!
– Почему это?! – обиделась я. Ужасно волновалась, сердце колотилось так, будто собиралось выскочить из груди прямо на большой овальный стол, вокруг которого расположились коллеги. – Я работала над этим проектом, знаю все нюансы. Таким образом, смогу провести отличную презентацию!
– Нельзя её к этому монстру отправлять, Дашка выглядит как малолетка! На вид – лет семнадцать.
– Она и есть малолетка.
– Мне уже двадцать три! То есть двадцать два… эм… двадцать один… почти! – отчаянно защищалась я.
Ну, ладно, сознаюсь, мне двадцать, но это не значит, что в профессиональном плане я полный ноль. Надеюсь, что нет. А сейчас не хочу упускать свой шанс. Представилась отличная возможность проявить себя.
– Нет, друзья, это несерьёзно! – покачал головой маркетолог. – Надо дождаться, когда выйдет из больницы Вадим. Пусть он этим занимается.
– Вадик когда ещё оклемается, – хмуро бросил руководитель отдела продаж. – А сроки поджимают, ни одного дня нельзя тянуть. Артемьева запросто уведут конкуренты. Или он сам передумает.
– А вы видели, как он в клетке дерётся – там, у себя в клубе? Такой медведь! Бешеный!
– Вовсе он не медведь, весьма элегантный мужчина. Но бешеный, это точно. Зверь.
– Вот видите – зверь! Нельзя отправлять ребёнка прямо к нему в пасть. Проглотит и глазом не моргнёт.
– Как не вовремя Вадик угодил в больницу!
– Можно подумать, туда можно угодить вовремя!
Я переводила взгляд с одного коллеги на другого. Моё предложение вмиг превратило кабинет директора, где проводилось совещание, в растревоженный улей. За стеклянной стеной офисной башни пылало осеннее солнце, город горел яркими красками сентября – жёлтым, кирпичным, медным, бордовым.
– Совещание закончено, – объявила директор рекламного агентства, обрывая властным тоном возбуждённые возгласы сотрудников. – Все свободны, приступайте к работе.
Подавив вздох, я поднялась из-за стола. Подумала о том, что номер не удался, моё предложение восприняли как неудачную шутку.
Что ж, я хотя бы попыталась.
– Дарья, а ты останься, – раздался за спиной голос начальницы.
*****
Дверь директорского кабинета закрылась, отсекая нас с Жанной Юрьевной от взбудораженной толпы моих коллег. Я вернулась и устроилась в кресле у стола руководительницы. Жанна Юрьевна вертела в тонких пальцах с кроваво-красным маникюром авторучку и задумчиво шарила взглядом по моей фигуре.
Я поняла, что судьба предоставила ещё один шанс.
– Если сомневаетесь, можете меня проверить, Жанна Юрьевна! – воскликнула с энтузиазмом. – Все данные знаю наизусть, мы же целую неделю готовили проект для Артемьева. Да я жила этой идеей! Вы же видели, у нас получилась настоящая конфетка!
– Думаешь, справишься?
– Но я же работаю с другими заказчиками, и всё нормально!
– Тут другая ситуация. И человек другой.
Да… Если честно, с заказчиками работает Вадим, он руководитель проектов, крутой профессионал и хороший переговорщик. А я – так, девочка на побегушках…
Неделю назад по своим каналам директриса выяснила, что Матвей Артемьев, владелец бойцовских клубов и охранного агентства «Медведь», задумался о ребрендинге своих компаний. Бросил фразу в разговоре, и надо же, она долетела до нашей руководительницы.
Жанна Юрьевна решила сработать на опережение, интуиция и нюх на выгодные сделки – коронное качество директрисы. Недаром рекламное агентство «Ракета» пробилось в топ лучших компаний нашего региона.
Начальница – мой кумир, богиня. Ловлю каждое её слово, указание, совет. Мечтаю в будущем стать такой же, как она – успешной хозяйкой собственной фирмы. Жанна – яркая и стильная. Конечно, она уже старенькая, ей под сорок, если точнее, тридцать семь. Но даже
