да.
– И больше ни одной записи? – черная бровь Когана взлетела вверх.
– Угу. Как видишь…
– Ты не была на приеме у гинеколога три года? – К окончанию фразы голос Тама совсем стих. Вета поерзала, чувствуя себя дура-дурой. – С таким диагнозом?
– Ну, я развелась и…
– И что? Махнула на себя рукой?! Да ни один мужик не стоит этого. Ты… У меня даже слов нет. Ты же врач! Какого черта?
– Там, прекрати. Я пришла не за нравоучениями. Скажи лучше… – Вета пожевала губу, – ты мне сможешь помочь?
– Только я и смогу, – рявкнул он. Такой весь из себя до чертей самоуверенный! В обычной ситуации это бы непременно ее взбесило. Но прямо сейчас Ветка смотрела в его пылающие глаза и понимала, что да… Так и есть. Только он и сможет. Как зачарованная, она отвела от лица пряди и засмеялась сквозь слезы:
– Хорошо. А мне как этому посодействовать?
– Какой, говоришь, у тебя день цикла? – Вета ответила. Там что-то прикинул в уме, погнал ее за блокнотом и ручкой. А когда Вета принесла, быстро-быстро что-то в нем застрочил изумительно четким, практически каллиграфическим почерком, который ломал все существующие стереотипы о том, как пишут врачи. – Вот эти гормоны ты сдашь сегодня. И на TORCH. Я договорюсь. Эти… – Там сверился с календарем, – в четверг. Тогда же сдашь общий анализ крови. Надеюсь, к понедельнику я смогу вернуться к работе. Подъедешь к семи. Не опаздывай. Запись у меня адская. Сделаю УЗИ и гистеросальпингографию.
– Это обязательно?
– Ты хоть представляешь, что с твоими трубами могло случиться за три года? – Там зло сощурился. Вета сглотнула.
– Ладно.
– Напомни, чем ты предохраняешься в данное время. Гормоны? Барьерные или…
– Ничем, – выпалила Сандалова, сгребая пустые чашки с барной стойки.
– В каком смысле? Ты же сказала, что последний незащищенный половой акт у тебя был еще в прошлой жизни!
Ветка грохнула чашки в раковину. Оперлась на столешницу двумя руками, опустила низко-низко голову. Черт с ним! Пусть думает о ней, что хочет.
– Именно так я и сказала.
За спиной воцарилось оторопевшее молчание. Что, Кеша? Скушал? М-м-м?
– Ты не трахалась два года?
– А этот вопрос действительно относится к теме моего обращения?
– Мы не в моем кабинете!
– Это ничего не меняет, Там.
– Черт! Просто… Наверное, мне трудно отделить личное от профессионального. Мы же друзья.
– Мы? Друзья? Знаешь, я как-то слабо могу представить, что ты задавал такие вопросы Мариам или Юльке Быковой.
– Думаешь, ты какая-то для меня особенная?
– Угу. Особенная. Девочка для битья. Что с тобой не так, Коган? Никак не простишь, что я не ответила на твои чувства в школе? – Вету понесло куда-то не туда. Она это понимала, но никак не могла остановиться. – Так вот, если тебе от этого станет легче, знай – я, если чем кого и обидела, уже сто раз за это поплатилась. Нет, тысячу… Да
