успокаивается Никита. – А дядя Олег?
– Все, Никита, дома поговорим, – она обрывает его и дальше мы идем уже молча.
– Куда везти? – спрашиваю я, садясь в машину. – К Вике?
– Нет, домой.
Провожаю их до квартиры. Не успев зайти, Никита сразу же убегает внутрь.
– По игрушкам своим соскучился, – поясняет с улыбкой Яна.
Потом ее взгляд становится вдруг серьезным.
– Что-то случилось, Олег? Ты как-то изменился.
– Ты обращалась в полицию? – прямо спрашиваю я. – Почему терпела? Неужели ради денег?
По выражению ее лица вижу, что она понимает, о чем я. Опускает взгляд.
– Терпела все ради сына, – шепчет неуверенно.
– Но в каких условиях ему пришлось жить, – не сдерживаю упрека. – С тобой. Из-за тебя.
Сокрушенно качаю головой.
– Мне пора.
– Олег, – Яна берет меня за руку и смотрит. – Не исчезай больше… Пожалуйста…
И я не могу выдержать этот ее взгляд. Он как будто что-то ковыряет там, внутри, где, как я думал, уже давно все умерло, перестало реагировать.
Не знаю, что сказать ей. Забираю руку и молча ухожу. Не оборачиваясь.
Я еду в клинику, где шесть лет назад сдал свой биоматериал. Туда, где подрочил в баночку в надежде на новую жизнь с Яной. И опять как будто что-то скребет в груди. От воспоминаний. Отгоняю прочь.
В медицинском центре меня долго не пускают. Но, в конце концов, я добиваюсь того, чтобы меня принял главный врач.
Охранник провожает к нему в кабинет.
– Добрый день, по какому вопросу? – интересуется доктор.
– У меня деликатный вопрос, – начинаю издалека. – Несколько лет назад я сдавал сперму в вашем центре. Хотел бы узнать, использовали ее или нет.
– Нууууу, – протяжно тянет мужчина, – это конфиденциальная информация. Вы что. Я не могу вам это сказать. Вы, когда пришли сдавать биоматериал, были же предупреждены о конфиденциальности?
Киваю.
– Ну вот, использовали вашу сперму или нет, этого я вам сказать не могу. Это все, что вы хотели узнать? – смотрит на часы.
Я молча достаю из кармана кошелек и вынимаю несколько купюр с нулями. Кладу перед врачом.
– Мне нужна эта информация, – многозначительно смотрю на него. – Вам же это ничего не будет стоить. И никто не узнает об этом. Мы сохраним конфиденциальность.
Доктор смотрит на купюры, потом на меня. Достаю еще пару таких же и кладу на стол.
– Но зачем вам? – по голосу уже слышу его сомнения в правильности своих действий.
– Не люблю ложь, – отвечаю сухо.
Доктор сжимает губы, переводит взгляд в окно. Потом встает, забирает купюры и протягивает мне ручку и лист бумаги.
– Фамилию свою напишите и дату рождения.
Делаю, что он просит.
– Еще вопрос, – говорю, передавая ему лист с данными.
– Что еще? – хмурится он.
– Мне надо знать,
