к Богу, и он отказывается смириться с тем, что кажется почти неизбежным. Не зря гнездо Хольманов называется Хоуп-Фарм – ферма «Надежда».
Надежда пастора на выздоровление Филлис сбылась. Надежда Филлис на воссоединение с Эдвардом Холдсвортом – нет. Но если героиня унаследовала от своего отца умение, несмотря ни на что, всегда верить в лучшее, она обязательно будет счастлива. Финал произведения может показаться довольно печальным, но, вкладывая в уста Филлис слова: «…мы заживём безмятежно, по-старому. Я знаю, мы сможем. Я смогу. И так будет!» – Гаскелл призывает нас смотреть на мир с оптимизмом.
Говоря о финальных эпизодах повести, нельзя не отметить того, насколько мастерски автор контролирует уровень эмоционального напряжения. Когда в упомянутой сцене беседы трёх пасторов драматизм достигает предельного накала, регистр повествования снижается: на «сцену» выходит ворчливая служанка Бетти (воплощение трезвого ума, не окультуренного образованием, но подкреплённого опытом и унаследованной народной мудростью) со своим монологом о любви брата Робинсона к сытным обедам. Из её же грубоватых уст звучит обращённый к Филлис призыв побороть уныние и вернуться к жизни ради близких людей. Взаимоперетекания трагического и комического, поэзии и прозы помогают автору избегать излишней сентиментальности, делая повествование естественным и полнокровным.
В этом произведении Элизабет Гаскелл, пожалуй, не ощущается явного авторского стремления к скрупулёзной фиксации быта. Если «Крэнфорд» – это полотно, написанное масляными красками, то «Кузина Филлис» – скорее акварель. Но даже нескольких штрихов оказывается достаточно для того, чтобы сделать изображённый мир зримым и осязаемым. Мы чувствуем тепло камина в столовой Хоуп-Фарм, вдыхаем аромат яблок в осеннем саду, слышим гул ярмарочной площади Элтема. Даже уклад бирмингемского дома Мэннингов, покинутого рассказчиком ещё до начала повествования, живо рисуется нам благодаря одной-единственной детали: Пол достаёт из багажа соленья и варенья своей любящей, но строгой матушки, радуясь тому, что теперь сможет лакомиться всем этим, ни у кого не спрашивая разрешения.
Автор реалистично воссоздаёт не только быт, но и нравы городских и сельских жителей. Среда, на фоне которой разворачивается действие повести, не ограничивается Хоуп-Фарм – этим царством надежды (надежды на торжество христианской терпимости, просвещения и честного труда). На страницах «Кузины Филлис» нам встречаются и лицемерные сёстры Доусон, и зануда мистер Питерс, и недалёкий брат Робинсон, считающий грехом изучение иностранных языков и чтение светской литературы. Этим людям не отведено сколько-нибудь заметной роли в фабуле произведения: они нужны лишь для того, чтобы оттенять индивидуальность центральных персонажей своей косной «типичностью» (кстати, то, что эпизодически упоминаемые лица носят чрезвычайно распространённые и порой даже совпадающие фамилии, вряд ли объясняется недостаточно
