где не прекращались войны, создавали свои бессмертные труды патриархи греческой философии Фалес, Анаксимандр и Анаксимен. В Эфесе жил и писал свою «Историю» Геродот, труды которого тоже принято относить к греческой, а не к малоазийской культуре.
В отсутствие точных сведений можно предположить, что в то время культурная жизнь города сосредотачивалась на главной площади. Греки называли ее агорой, приспособив для торговли, деловых встреч, учебы, прогулок, то есть для всего, что могло совершаться вне дома.
Изначально агора представляла собой открытое, стихийно сформировавшееся пространство в гуще городской застройки. В классическую эпоху ее расположение стало более обособленным, а еще позже, уже в пору Римской империи, она и вовсе отделилась от города, скрывшись за оградой с единственным входом. Такой тип агоры предпочитали жители Малой Азии, и такой была центральная площадь Эфеса. Здесь главная площадь, имея множество функций, в первую очередь служила местом для общих собраний, которые тоже назывались агорами.
Свободные граждане Эфеса занимались государственными делами с удовольствием. Для столь важного дела они жертвовали многим, например полуденным отдыхом или обедом, благо плотный завтрак с парой стаканов неразбавленного вина позволял в течение дня обойтись легкой закуской. Все необходимое для этого – пшеничные и более дешевые ячменные лепешки, жареное мясо, овощи, фрукты, сыр и то же вино – можно было купить на агоре. Вилок, ложек, не говоря уж о стаканах, эллинский мир не знал: пищу греки брали руками, пили из бурдюков, а соус черпали лепешкой, свернув ее в широкую трубку. За соблюдением порядка на рынке следили специальные должностные лица. Так, ситофилаки наблюдали за хлебной торговлей, а метрономы, или агораномы, контролировали точность употребляемых мер.
В течение всей греческой истории Эфеса агора оставалась царством мужчин. Женщинам, исключая рабынь, вход сюда был строго воспрещен. Впрочем, на улицу они вообще выходили редко, и то со служанкой, обязательно прикрыв лицо от нескромных взглядов. И даже такие выходы могли совершаться по достижении определенного возраста, когда, заметив незнакомку, прохожий мог спросить: «Чья это мать?», не задумываясь о том, что она может быть чьей-то женой или дочерью. Эллинские традиции требовали от порядочной женщины, каковой считалась замужняя горожанка, вести себя так, чтобы люди не могли сказать о ней ничего плохого, но и ничего хорошего. Ей не полагалось привлекать к себе внимание, ведь так делали «презренные и такие желанные» гетеры, которым выставлять напоказ ум, талант, начитанность и тем более красоту позволяла профессия.
Древние греки считали, что в тот момент, когда женщина снимает свой хитон, она лишается подобающего ей уважения, – воззрение довольно странное, и, может, из-за этого в греческих семьях было так мало детей.
Несмотря ни на что женщины занимали в античном обществе свое,
