свет был погашен, освещенной осталась только сцена.
Ядвига по-пластунски поползла поближе к сцене, бесшумно, словно ящерица, она быстро преодолела расстояние в несколько десятков рядов. Видеть происходящее она не могла, но каждое слово слышала отчетливо, как в радиопостановке:
– Ну-с, господа, – проговорил чей-то визгливый голосок, – Пора нам перепрятать наши денежки в более надежное место. Разведка доносит, что нашими ценностями в последнее время сильно интересуются.
– Кто? – спросил второй густым басом.
– Черепушка, – ответил все тот же визгливый голосок. – Из достоверных источников стало известно, что Черепушка знает о наших камушках.
– Опять утечка информации? – вмешался третий голос. – Вы что, ничего в секрете держать не можете? Столько денег тратим на секретность, а о наших главных тайнах каждая собака в Ферске знает.
– Это не из наших каналов утечка. Черепушка добыл информацию через ювелира, – попытался было оправдаться визгливый. – Этот ювелир жидким на расправу оказался, все выболтал.
– Почему вы его раньше не ликвидировали? – поинтересовался третий. Судя по тону, он и был самым главным.
– Ага, ликвидировать. Он нам еще был нужен для второй партии брюликов.
– А что с охранниками-перевозчиками? – спросил бас второго?
– Охранники! Да они собственную задницу охранять не могут, – завопил визгливый, – Твари продажные, их уже в лифте перекупают. Пробная партия исчезла, хотя перевозчик из нашего здания не выходил. Растворился в воздухе, прямо мистика какая-то.
– Ты, Нострадамус хренов! Я тебе такую мистику устрою, родная папа не узнает, – рявкнул главный.
В этот момент Ядвиге удалось незаметно поднять голову и рассмотреть сидевших за столиком. Голос главного принадлежал Хрюкину.
– Двоих наших в сортире аэропорта замочили. Как пацанов провели. Такие парни… Орлы. Теперь один без света спать боится, другой заикается. Хорошо хоть, в чемоданчиках ничего не было, мы просто маршрут осваивали.
– В следующий раз сам повезешь, если нормальных людей не подберешь. Понял? Сам!
– Я? – в голосе визгливого послышался ужас. – Я не могу! У меня теща, дети на руках! Я в самолете сознание теряю… Бенедиктов, скажи…
– Ладно, не грызитесь, – произнес бас. – Есть у меня человечек один, клинически честный идиот. И мыслишка одна неплохая на сей счет. Сейчас я не готов дать ответ на этот вопрос, мне для обсуждения деталей пару деньков надо.
– Ладно, денек-другой переждать можно, но не больше, – согласился идейный вождь «тропистов». – Споем нашу, родную…
Трио разными голосами затянуло: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих…»
Представление закончилось, пора было уползать отсюда. Ядвига с сожалением взглянула на испачканные
