Надо сказать, что «Рождественский романс» Бродский написал в Москве. Четырежды, рефреном повторяется стихи о необъяснимой тоске. Эта тоска окутывает весь текст, за исключением, пожалуй, последней строфы. Любопытно, что среди грядущих счастливых событий жизни Бродский называет свет и славу: 21-летний поэт мечтал об успехе, признании. Эти рождественские стихи завершаются мыслью о переменчивости судьбы, надеждой на то, что тоска сменится новой, лучшей жизнью:
Твой Новый год по темно-синей
волне средь шума городского
плывет в тоске необъяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будут свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.46
В 1963 году 23-летний Бродский впервые читает Библию и «Божественную комедию» Данте47, вероятно, это чтение скажется на формировании мировоззрения и художественного видения поэта. В стихах 1963 года поражает, как живописно, ярко, как очевидец событий, поэт изображает Рождество, верблюдов с лохматыми ногами, бушевавший, выматывавший душу буран, бедных царей, живую огнеокую вифлеемскую звезду, пещеру с младенцем, словно все это он видел своими глазами:
Спаситель родился
в лютую стужу.
В пустыне пылали пастушьи костры.
Буран бушевал и выматывал душу
из бедных царей, доставлявших дары.
Верблюды вздымали лохматые ноги.
Выл ветер.
Звезда, пламенея в ночи,
смотрела, как трех караванов дороги
сходились в пещеру Христа, как лучи.
Поэт смотрит на происходящее таинство сначала снизу, из пустыни, где пылали разожженные пастухами костры, затем – сверху, уже с высоты вифлеемской звезды, символизирующий космическую важность события, когда дороги караванов отождествляются с лучами звезды, чье бытие дано как одушевленное («Звезда … смотрела»). Замечательная концовка стихотворения, передающая единство земли и неба.
Каждое рождественское стихотворение Бродского прекрасно по-своему. Как на картинах старинных итальянских мастеров, Бродский пишет новую вариацию Рождества, «Рождество 1963», неизвестный читателю рождественский пейзаж: мы словно слышим шуршание песка и треск костра, видим, как «дым шел свечой», «огонь вился крючком». Этот пейзажный мотив соединяется с мыслью о начале новой эры в истории человечества, о том, что «жизни счет начнется с этой ночи». В стихотворении «Волхвы пришли. Младенец крепко спал…» Бродский, кажется, использует предельно простые в синтаксическом отношении предложения, чтобы показать бесхитростность земной картины:
Волхвы пришли. Младенец крепко спал.
Звезда светила ярко с небосвода…
Холодный ветер снег в сугроб сгребал.
Шуршал песок. Костер трещал
Стихи Бродского приведены по кн.: Сочинения Иосифа Бродского. Санкт-Петербург, 1995.
Все даты приводим по биографическому указателю из книги Л. Лосева. ЖЗЛ.
