Коровин быстро понял, что Максим ― очень способный работник, а ерундовый срок за мошенничество, который было проще простого получить в перестроечные времена владельцу кооператива, можно было списать на грехи молодости.
Номенклатурный эколог устроил Сапожникова в структуру при местном авиазаводе, которая вскоре отпочковалась и, обретя вывеску акционерного общества, продолжала обслуживать государственные нужды.
Более того, вскоре дочь Коровина Елена и Максим поженились.
Коровин был поставлен перед фактом и решил, что лучше не спорить ― его дочка отличалась характером взбалмошным и мстительным, ― а разумнее продвинуть зятя на еще одну ступеньку карьерной лестницы, обеспечив, тем самым, благополучие молодой семьи.
Но Коровин был тертым калачом и на всякий пожарный случай держал Сапожникова на очень коротком поводке, время от времени давая ему понять, что без тестя Максим ― пустое место.
Пару раз он даже поступился собственной выгодой, только бы не дать зятю обрести такую степень самостоятельности, чтобы тот смог обходиться в дальнейшем без протекции всесильного тестя.
И вот, когда Максим дерзнул поинтересоваться у своей супруги насчет присутствия ее автомобиля в пригородном лесочке, та пришла в такую ярость, что Сапожников не на шутку испугался.
Обычно Елена предпочитала не вмешиваться в деловую сферу жизни своего мужа ― ее вполне устраивало положение домохозяйки.
Впрочем, это не определение образа жизни, а всего лишь термин.
Дом и дети находились на попечении целого штата домработниц и гувернанток, а сама Елена проводила большую часть своего времени в косметических салонах и на курортах Средиземного моря.
Но в этот проклятый вечер Елену Сапожникову словно бы подменили.
Услышав вопрос мужа, она прикрыла глаза, словно бы собираясь с силами после нанесенного ей оскорбления и заявила буквально следующее:
– Если ты хоть еще раз будешь лезть в мои дела, я пожалуюсь отцу и ты снова вернешься туда, откуда вышел два года назад.
После этих жестоких слов Елена удалилась в свою спальню и не появлялась перед глазами своего супруга до следующего утра.
Зато на другой день Елена вела себя так, как будто накануне вечером ничего такого особенного между ними не произошло.
Напуганный Максим решил, что так тому и быть, хотя неприятный осадок остался.
Сапожников на всякий случай убедил себя в том, что эта угроза вырвалась у нее случайно и Елена даже отчасти чувствует себя виноватой, хотя этого и не скажешь по ее внешнему облику и поведению.
– Впрочем, я сделал одну глупость, ― добавил Максим. ― Кажется… Ладно, я не хочу больше об этом говорить. Давай лучше выпьем.
И плеснул себе водки.
Я выслушал этот резанувший мне по сердцу рассказ с двойственным чувством.
С одной стороны, нельзя было не пожалеть своего приятеля.
А с другой, как ни крути, выходило, что Максим сам был
