style="font-size:15px;"> – Вот, погляди, Вальдар, – Лис указал на сырую от утренней росы землю. – Видишь след?
В продавленной грязи виднелся чёткий отпечаток медвежьей лапы.
– Да-а, большой зверюга, – прикинув по размеру следа величину животного, констатировал Камдил.
– Не маленький. – Лис потянул друга к ближайшему дереву. – А вот ещё следы. Здесь – обутой ноги, здесь – разутой. А вот здесь уже и медвежьей.
– Ты хочешь сказать… – медленно проговорил Вальдар.
– То, шо я хочу сказать, лучше никому не слышать. Но, сдаётся мне, я знаю, почему эта дорога стала непроезжей. Таких следов разного размера я насчитал по округе не меньше дюжины.
– Медведи-оборотни?
– Если бы я впервые отправлялся в сопределы, я бы с возмущением отверг столь антинаучную версию. Представляешь, что сказал бы на эту тему старина Готлиб?! Но, поскольку этот выезд даже не десятый… Вальдар, убираться бы отсюда надо поскорее, а то эта венгерско-бургундская Анна и не всплакнёт, оставшись в неведении, как много она потеряла, лишившись внимания двух столь обаятельных кавалеров.
– Это верно, – Камдил положил руку на эфес меча. И в этот миг закрытая связь зарокотала в голове бархатистым низким голосом Мишеля Дюнуара.
– Джокеры, как там у вас погода? Как устроились на новом месте?
Опахало из страусовых перьев поднималось и опускалось над головой Повелителя Счастливых Созвездий. Мускулистые невольники-эфиопы без устали обмахивали восседающего на троне старца. Золоченый трон, украшенный самоцветными каменьями, выложенный резными пластинами слоновой кости, стоял в видавшей виды походной юрте. Этот шатер из белого, со временем посеревшего войлока, прошел с Тамерланом от Самарканда до Адрианополя и помнил грозного старца еще молодым и полным сил воином.
В отличие от шатра, трон прежде значился меж символов власти султана Баязида, но теперь поверженный властитель, ещё недавно гордо носивший звание Тени Аллаха на Земле, сидел чуть поодаль хмуроликого завоевателя на низкой кошме, заваленной расшитыми шёлком подушками. Баязид казался погруженным в размышления. По всему видать, невеселые. Ладонь его красовалась на рукояти бесценного кинжала, шедевра непревзойденных дамасских мастеров. Другая рука султана нервно теребила за спиной золотую кисть подушки.
Лишенный величия повелитель старался не глядеть на человека, стоящего перед грозным Тамерланом с таким дерзким видом, будто не ведомо было всем и каждому от полноводного Инда до Срединного моря, что следует унижено преклонять колени и опускать очи долу пред живым воплощением карающего меча в руке Аллаха.
Человек, дерзнувший прямо глядеть на повелителя, пожалуй, был не старше султана, хотя длинная борода и прибавляла ему лет. Рваная шерстяная накидка висела на нём клочьями, и он то и дело придерживал спадающий с плеча лоскут выцветшей грубой ткани.
– Ты ли тот человек, которого именуют Хасан Галаади?
