style="font-size:15px;"> – Нужно было надеть джинсы, они более удобны для работы, – сказала она, улыбаясь.
– Все в порядке, – каркнул я, чувствуя, что язык одеревенел во рту. – Я не смотрю.
Она рассмеялась.
– Надеюсь…
Ухватившись руками за край люка, она скользнула на чердак. От резкого движения подол плиссированной юбки колыхнулся, и перед моими глазами мелькнули ее белые трусики. Кровь молоточками застучала у меня в висках.
Миссис Делани нагнулась и посмотрела в отверстие люка. Она была очаровательна. Бронзовые волосы упали вперед, обрамляя прелестное личико. Она испытующе смотрела на меня, словно старалась определить, увидел ли я что-либо.
– Вы можете передать мне антенну… – начала она.
Я был рад тому, что могу чем-то заняться и не смотреть на нее, как кролик на удава. Я передал ей антенну и ящичек с инструментами. Прихватив телевизионный кабель, я забрался к ней на чердак. В пыльном, захламленном старыми вещами помещении у меня создалось впечатление, что мы единственные люди на земле… Я не слышал ничего, кроме биения собственного сердца.
– Я рада, что мне не нужно вылезать на крышу, – сказала она, выглядывая в слуховое окошко. – Боюсь, у меня закружилась бы голова.
– К высоте можно привыкнуть. Ко всему можно привыкнуть.
– Я тоже так думаю, но мой муж никогда не примирится с мыслью о том, что ему придется провести в этом проклятом кресле всю жизнь.
Я начал разматывать кабель.
– Но это же совершенно разные вещи. С ним произошел несчастный случай?
– Да. – Она приподняла волосы, ниспадающие ей на плечи, и пропустила сквозь них пальцы. – Это ужасно. Неподвижность для него равносильна смерти. Ведь он был инструктором по теннису на студии «Пасифик-фильм». Он давал уроки всем звездам Голливуда. Это была приятная и очень высокооплачиваемая работа. Ему почти пятьдесят. Вы бы никогда не поверили, что в таком возрасте можно справляться с работой, связанной со спортом. Но это так. К тому же он ничем в жизни не интересовался, кроме тенниса. Затем случилось это несчастье. Он больше никогда не сможет передвигаться самостоятельно.
«И он никогда не сможет любить тебя», – подумал я. Если в этот момент я чувствовал жалость, то только к ней, а не к нему.
– Это действительно жестокий удар судьбы, – произнес я. – Но неужели он не может занять себя чем-нибудь? Ведь нельзя же целый день сидеть в кресле и ничего не делать.
– Да. Он зарабатывал огромные деньги. Пока они у нас имеются. – Ее красные пухлые губы сложились в горькую улыбку. – Он приехал сюда, чтобы жить в уединении и не встречаться со старыми друзьями. Он не любил, если кто-нибудь жаловался на жизнь, а теперь ненавидит, когда жалеют его.
Я рассматривал оголенный конец кабеля.
– Но вы? Вы же не хотите провести здесь остаток жизни?
Она приподняла плечи.
– Это мой муж. – Она некоторое время изучала меня, потом поинтересовалась: – Скоро ли мы начнем работать?
Разговор прекратился. Я вылез
