шагая взад и вперед). Говорю тебе раз и навсегда! Дело завязывается не на шутку. Про дочь мою с бароном пойдет дурная слава. Нашему дому позор! Президент пронюхает, и… Одним словом, я выставлю этого барчука.
Жена. Ты не заманивал его к себе в дом, не навязывал ему своей дочери.
Миллер. Не заманивал к себе в дом? Не навязывал ему девчонку? Станут об этом справляться! Разве я не хозяин у себя в доме? Мне следовало получше беречь свою дочь. Мне следовало хорошенько отделать майора или тотчас же донести обо всем его превосходительству, господину папеньке. Молодому барону все как с гуся вода – дело известное! И все беды обрушатся на голову скрипача.
Жена (допивает чашку). Вздор! Пустяки! Что тебе сделают? Кто тебя может в чем обвинить? Ты делаешь свое дело и подбираешь учеников, где можешь.
Миллер. Но ты мне одно скажи: что из всего этого выйдет?.. Не жениться же ему на девчонке – об этом не может и речи быть. А чтобы он взял ее к себе в… Господи, прости мое согрешение! Нет, здорово живешь! Ох, уж эти мусье фон-бароны! Где-где, я думаю, не терся, каких, поди, шашен не заводил – и сам черт не разберет! Разумеется, у этакого сластены текут слюнки на лакомый кусочек… Смотри ты у меня! берегись! Впрочем, будь у тебя в каждой стенной щели глаз, стой ты часовым над кровинкой – и тут он вскружит ей голову у тебя под носом, а потом наставит и ей самой нос, да и поминай его, как звали. А девке на всю жизнь позор: сиди, голубушка, а коль по нраву пришлось – продолжай ремесло! (Ударяет себя кулаком по лбу.) Боже милостивый!
Жена. Спаси нас, Господи!
Миллер. Надо самим-то не плошать. На что больше рассчитывать этакому ветрогону? Девушка – красавица, стройная, ловкая. Что живет не в хоромах – не беда. С вами, бабами, на это сквозь пальцы смотрят; дал бы только Бог местечко par terre – только бы моему хвату эту статью обработать, а там… Э, все пойдет, как по маслу… вот как у нашего Роднея, когда он носом француза почует: тут ему и море по колено. Я его и не виню. Человек бо есть. Как этого не знать?
Жена. Прочитал бы ты только, какие чудесные записочки пишет майор твоей дочери. Боже мой, да из них как белый день ясно, что ему только ее сердце дорого!
Миллер. Так и есть! Кошку бьют, а невестке наметки дают. Эх, ты! Кому охота до тела добраться, стоит только на переговоры доброе сердце послать. Как я-то сам действовал?.. Только бы того добиться, чтобы сердца-то поладили, а там – живо: по их примеру и тело с телом поладят. Челядь берет пример с господ, и глядишь, серебряный-то месяц окажется под конец просто сводником.
Жена. Посмотри, какие книги отличные присылает господин майор! Луиза по ним все молится.
Миллер (свистит). Как же! Молится! Держи карман! Натуральные соки природы еще слишком тяжелы для нежного желудка его милости; ему надо отдать их сначала притомить в адской, ядовитой сочинительской кухне. В печку эту дрянь! Девка наберется из них Бог знает каких заоблачных фантазий, кровь забурлит, как от шпанских мушек: прощай тогда и малая толика религии, что кое-как с великим трудом поддерживал в ней отец. В печку, говорю! Девка набьет себе всякой дьявольщины в голову; нагулявшись в этом небывалом царстве, под конец и дороги домой не найдет, забудет, станет стыдиться, что отец ее – скрипач Миллер, и кончится
