третье холостинное, лезгинского покроя, но самого низкого. Знамена я здесь брал, но ни одного такого не видел… Не могу вам не заметить также, – писал он далее, – противоречия, замеченного в ваших рапортах, в которых вы говорите, что подполковник Асеев от вас нигде не отставал, а по реляциям вашим вижу, что он везде впереди вас был и все берега занимал. Во всяком случае вам лучше бы было и не свозить десанта, тогда бы хан счел, что вы приезжали только его постращать, а войска назначены были против Решта, и сие заключение было бы для нас гораздо полезнее, чем взятие двух пушек и трех знамен храбрейшим из храбрейших, Асеевым».
Однако же за труды, перенесенные войсками в эту экспедицию, Цицианов нашел справедливым ходатайствовать о наградах. Генерала Завалишина он представил к ордену Святой Анны 1-й степени, украшенному алмазами, но особенно рекомендовал вниманию государя подполковника Асеева[45].
Вместе с тем Цицианов старался загладить дурное впечатление, созданное в Закавказье нерешительными действиями Завалишина. Он предписал ему же снова идти с эскадрой от острова Саре к Баку и, сделав десант, принудить хана сдаться. Завалишин исполнил предписание, но так как переговоры не имели успеха, то он просил Цицианова прибыть сюда лично, рассчитывая, что его присутствие победит наконец упорство кичливого хана. Цицианов действительно прибыл к нему на помощь с отрядом в тысячу восемьсот штыков, но, как известно, 8 февраля 1806 года предательски был убит под стенами Бакинской крепости.
Смерть Цицианова окончательно сразила Завалишина. Он посадил весь отряд – и свой, и Цицианова – на суда и отплыл с ним в море, написав государю: «Одним словом, Всемилостивейший Государь, мы заведены в такую западню, из которой разве единая только десница Божья вывести нас может».
Между тем о смерти Цицианова прошли лишь темные слухи, а войска как бы пропали без вести. Наконец через месяц на линии получено было известие от Завалишина, что он на острове Саре бедствует без продовольствия. Ему оказали помощь, и еще через месяц отряд его наконец добрался до Кизляра и был оставлен на линии. В Грузию же, на усиление войск, поспешно отправили часть рекрутов и весь Троицкий пехотный полк в полном составе. Эскадра также возвратилась в Астрахань.
Военные неудачи, и особенно последнее отступление из-под Баку, отнявшее у Грузии значительную часть ее небольшой вооруженной силы в тот момент, когда она лишилась грозного защитника в Цицианове, не остались без влияния на дальнейшую судьбу Завалишина, вызвав к нему общее нерасположение. Вероятнее всего, под влиянием именно этого чувства он вскоре был обвинен в пристрастном производстве одного следствия, по которому у него не оказалось некоторых бумаг, и был отставлен опять от службы.
Документы, однако же, были найдены впоследствии между секретными бумагами самого Цицианова, и тогда Завалишину предложили занять место генерал-инспектора в корпусе путей сообщения.
Шестнадцатого егерского полка подполковник Асеев впоследствии был шефом семнадцатого егерского полка, который он принял после смерти Карягина и командовал им с 1807-го по 1811 год.
