из них были отбиты от стен особыми долотами, и так искусно, что остались совершенно целыми.
Войска в Баку страдали от недостатка здоровой пресной воды, так как во всех окрестных колодцах она имела морской горько-соленый вкус. Топлива также не было. Армяне, державшие на откупе все нефтяные источники, слишком усердно оберегали свои интересы, и солдаты, стоявшие лагерем на морском берегу, вынуждены были ходить верст за десять собирать бурьян, чтобы в сырые и холодные ночи отапливаться хоть этим скудным топливом. Начались болезни и смертность. И Булгаков, оставив гарнизоном в Баку только батальон Севастопольского полка под начальством генерал-майора Гурьева, с остальными войсками поспешил уйти в Кубинское ханство, покорение которого являлось естественным последствием занятия Баку. Пока Куба оставалась в руках Шейх-Али-хана, нельзя было ручаться за безопасность дорог и за спокойствие жителей Дербента и Баку – тем более что путь между этими двумя городами лежал через кубинские владения.
Подходя к Кубе, Булгаков узнал, что Шейх-Али-хан, боясь за свою участь, бежал со всем населением в горы. В Кубе и в окрестных селениях русские действительно не нашли ни одного человека, но отряды, посланные в погоню за жителями, успели настигнуть и воротить в город большую часть их. Им было объявлено, что Шейх-Али-хан навсегда устраняется от управления ханством и что владения его присоединяются к Русскому государству. Кубинцы беспрекословно дали присягу, но Шейх-Али-хан, укрывшись в горах, продолжал волновать население. Напрасно Булгаков требовал хана к себе и предлагал ему различные условия, а захватить его было невозможно, так как он нашел надежное убежище в Казикумыке.
Оставалось одно – заставить самих казикумыкцев выдать хана, но позднее время года и опасение быть застигнутым зимой в горах заставили Булгакова пока удовольствоваться наружной покорностью хана, который скрепил ее своей присягой.
Так, спокойно, без пролития крови, совершилось присоединение к России Дербента, Баку и Кубы. К сожалению, сильная болезненность в войсках, последствие этого похода, преждевременно унесла в могилу много храбрых солдат Грузинского корпуса. Особенно бедственно было обратное движение на линию. Зима застигала отряд без теплого платья и обуви; погода стояла ненастная; мокрый снег образовал невылазную грязь, в которой солдатам приходилось ночевать без всякой подстилки и даже без шинелей, давно износившихся. Чтобы укрыться от ветра и сколько-нибудь согреть окоченевшие члены, люди вырывали ямы вроде могил, варили в них пищу и затем, погасив угли, укладывались спать в эти теплые, но губительные для здоровья логовища.
За шестьдесят верст до Кизляра отряд был застигнут в степи морозом и страшной вьюгой. Солдаты в один голос просили вести их дальше без ночлега и весь переход до самого Терека, можно сказать, не шли, а бежали. По Тереку был сильный ледоход, и переправы не было, но солдаты предпочли принять студеную ванну, чем дожидаться паромов, и, переправясь вброд
