им выбраться из окопов, истребительная стихия много обожгла усов и бород. Крики боли, страха и проклятий, смешавшись с ревом перепуганного скота, составили поражающую музыку. Наконец преграда была разрушена, и отлогие скаты холма покрылись толпами бегущих. Счастлив был тот, кто целым очутился внизу, потому что бывшие сзади валили передних, топтали их в бегстве, путались и сами падали. Однако же нашлись смельчаки, которые, презирая опасность, возвратились к вещам, чтобы, по крайней мере, спасти то, что было подрагоценнее.
Добыча подверглась новому грабежу. Право собственности, уже несколько установившееся, опять уничтожилось.
Усатый ингуш, который своим необдуманным мщением за опрокинутые кадушки был главной причиной несчастья, бросился к пленницам, о которых в суматохе совсем забыли. Схватив первую попавшуюся, он сдернул с нее чадру, взглянул в лицо, плюнул и столкнул ее в пропасть; другую, третью постигла та же участь. Наконец он попал на одну, которая ему понравилась. Но едва он сбежал со своей добычей вниз, к подножию холма, на него накинулись двое, с криком показывавших, что эта пленница их и принадлежит обоим по равной доле. Крик перешел в ссору, и ссора готова была уже разразиться рукопашной свалкой. Но в ту минуту, как новый обладатель пленницы готовился доказывать свои права кулаками, кто-то толкнул его в затылок, и он упал наземь. Два претендента, пользуясь счастливым моментом, уже схватили пленницу, один за одну, другой за другую руку, и намеревались скрыться с нею, но усатый ингуш, вскочив с земли, успел схватить несчастную за ноги. Все трое снова закричали, посылая друг другу угрозы и проклятия, а бедная жертва их спора едва слабым стоном изъявляла признаки жизни и неминуемо жестоко пострадала бы в этом распинании, если бы не явился четвертый и не вмешался в ссору. То был сам предводитель, поспешивший на шум, чтобы помешать начинавшемуся побоищу.
– Стойте! – сказал он. – Вы оба домогаетесь права на половину этой пленницы. Так?
– Так.
– Следовательно, вся-то она, как есть, никому не принадлежит из вас?
– Никому, – отвечали оба претендента.
– А ты, третий, спас ее от огня и теперь говоришь, что она твоя?
– Моя.
– Почему же?
– Потому что я спас ее от огня.
– Эта причина недостаточна, – сказал предводитель. – Например, если кто кому спасет жену – неужели же он может присвоить ее себе? Если бы ты спас меня самого, то неужели и я был бы твой? Каждый скажет, что нет. Следовательно, девушка и тебе не принадлежит, так же как и им.
Поднялся новый спор, и тогда порешили бросить жребий. По жребию девушка досталась усатому ингушу.
– Уступи мне ее за двадцать баранов, – сказал тогда предводитель.
– Да ты спроси прежде, кто она такая, – не без гордости возразил ингуш, – ведь она сестра здешних узденей, Лейля.
– Так
