Итана. Я направляюсь в сторону, куда несколько минут назад пошел Грэм. Едва свернув налево, я вижу, как он ныряет в ресторан, чтобы спрятаться от грозы.
«Конкистадоры». Это мексиканский ресторан. Мне там не очень нравится. Но он нравится Итану, и это недалеко от его дома, так что мы едим здесь по меньшей мере раз в месяц.
С парковочного места перед рестораном как раз выезжает машина. Я терпеливо жду, пока она уедет, после чего паркуюсь на ее месте и выхожу. Что я скажу Грэму, когда войду в ресторан, я не знаю.
– Тебя подвезти?
– Составить компанию?
– Что скажешь о ночи секса в отместку?
Кого я обманываю? Меньше всего на свете мне хочется секса в отместку. И я пошла за Грэмом не поэтому, так что, надеюсь, увидев меня, он ничего такого не подумает. Я все еще не знаю, почему потащилась за ним. Может быть, потому, что не хочу быть одна. Потому что, как он сказал, слезы придут позднее, в тишине.
Дверь за мной закрывается, и, когда мои глаза привыкают к тусклому освещению ресторана, я замечаю Грэма. Он стоит у барной стойки. Завидев меня, он снимает мокрую куртку и вешает на спинку стула. Кажется, мое появление его совершенно не удивляет. Он отодвигает соседний стул и ждет в полной уверенности, что я подойду и сяду.
Я так и делаю. Сажусь рядом с ним, и никто из нас не произносит ни слова.
Безмолвные товарищи по несчастью.
– Могу я предложить что-нибудь выпить? – спрашивает бармен.
– Пару порций чего-нибудь, что поможет нам забыть последний час нашей жизни, – говорит Грэм.
Бармен смеется, но никто из нас не смеется вместе с ним. Он видит, что Грэм абсолютно серьезен, и поднимает палец.
– У меня найдется как раз то, что нужно. – Он идет в другой конец бара.
Я чувствую, что Грэм наблюдает за мной, но не смотрю на него. Мне совсем не хочется видеть, какие у него грустные глаза. Я расстроена за него чуть ли не сильнее, чем за себя.
Я ставлю перед собой вазочку с крекерами. Они все разной формы. Я выгребаю все палочки и раскладываю их на стойке в виде решетки. Затем достаю все крекеры в форме буквы «О», а Грэму подвигаю вазочку, где остались крендельки в традиционной форме узелков.
Я кладу свой крекер в центр сетки. Смотрю на Грэма и спокойно жду. Он смотрит на соломку, которую я стратегически разложила на стойке, и переводит взгляд на меня. На его лице очень медленно проявляется улыбка. Он достает из вазочки кренделек и кладет на квадрат над моим. Я выбираю место слева от центрального квадрата и аккуратно выкладываю очередной крекер.
Бармен ставит перед нами две рюмки. Мы поднимаем их одновременно и поворачиваем стулья так, чтобы оказаться лицом друг к другу.
Добрых десять секунд мы сидим молча и ждем, когда другой произнесет тост. Наконец Грэм говорит:
– Мне абсолютно не за что поднимать тост. Да сгинет сегодняшний день!
– Да сгинет.
Я
