давненько мы не встречались с вами в суде! – воскликнул он. – Как видно, вы по горло заняты делами леди Елизаветы. Мастер Овертон рассказал моей дочери, что в понедельник вам предстоит отправиться в Норфолк по ее поручению.
– Да, скоро мы покинем Лондон.
Я отыскал глазами Николаса, который оживленно беседовал с Беатрис Кензи. Мой помощник был без мантии, но зато вырядился в зеленый атласный дублет с черным поясом, украшенным позолоченной пряжкой. И дублет, и пояс, несомненно, стоили ему немалых денег. Беатрис, в голубом платье с высоким стоячим воротником, с драгоценным кулоном на шее, выглядела очаровательно. Волосы у нее были темные, как и у отца, а лицо покрывал толстый слой пудры. Она внимала Николасу, вся превратившись в слух, чуть жеманно оттопырив нижнюю губку. Про себя я отметил, что именно это жеманство настраивает меня против нее; возможно, я был несправедлив к Беатрис, но мне всегда нравились умные, решительные женщины, а не легкомысленные кокетки. Поблизости от молодых людей, откровенно прислушиваясь к их разговору, стояла дама средних лет, настолько похожая на Беатрис, что не оставалось никаких сомнений – это ее мать. На миссис Кензи было ярко-желтое платье с черными рукавами, вместо чепца на седеющих волосах примостилась модная шляпка.
Кензи подвел меня к ней:
– Моя супруга Лаура. Дорогая, позволь представить тебе барристера Мэтью Шардлейка, патрона Николаса.
Дама присела в реверансе; напряженное выражение лица, с которым она прислушивалась к разговору молодой пары, несколько смягчилось.
– Ах, сержант Шардлейк, я так много о вас слышала! – произнесла она преувеличенно любезным тоном. – Муж рассказывал, что прежде вы служили покойной королеве Екатерине, упокой Господь ее душу, а ныне служите леди Елизавете.
– Совершенно верно, хотя в прошлом я трудился также и в Палате прошений.
– Уж конечно, вы всегда сможете получить выгодные дела благодаря своим обширным связям! – Она оглянулась на Николаса и Беатрис. – И без сомнения, работая под вашим началом, молодой Овертон тоже сумеет приобрести необходимые знакомства.
В ее светло-голубых глазах светился откровенный расчет. Прежде я никак не мог понять, почему преуспевающий состоятельный барристер позволяет молодцу без гроша в кармане ухаживать за своей дочерью; теперь в голове моей забрезжила догадка. Причина, скорее всего, коренилась в миссис Кензи; имена моих патронесс внушали этой даме благоговение, и она рассчитывала, что благодаря мне Николас будет со временем вращаться в кругу сильных мира сего. Я взглянул на Беатрис, которая самозабвенно внимала рассказу юноши о визите в Хатфилд. Мысль о том, что юная особа, возможно, руководствуется теми же соображениями, что и ее матушка, кольнула мне сердце.
Увидев слугу, появившегося в дверях, Филипп громко хлопнул в ладоши:
– Идемте, друзья, нас ждет ужин!
Мы прошли в столовую, к изысканно накрытому столу, расселись и заправили салфетки за воротники. Рядом
