кстати как последний довод. Сколько лет я не фехтовал? Десять? Как бы не опозориться, случись оказия».
– Клеймо Ванфари, – восхитился канцлер. – Лахель, это же баснословно дорогая вещь!
– Вы хорошо мне платите, – откликнулась эннийка. – Ванфари – единственный мастер, чьи работы достойны вас. Лучшее для лучшего.
Демос резким движением вернул клинок в ножны и подал руку телохранительнице:
– Прошу тебя, поднимись с колен. Ты же не в Эннии.
«Когда же я выбью из тебя эти рабские привычки?»
Лахель послушно выпрямилась.
– Спасибо, – Демос мягко сжал пальцы телохранительницы – редкое и оттого еще более ценное проявление чувств, которые он обычно скрывал. – Я тронут.
– Вам понравилось?
– Спрашиваешь? – усмехнулся канцлер и нежно погладил отполированное древо. – Прекрасная вещь! Вряд ли я сам смог бы выбрать более подходящую.
Лахель улыбнулась, обнажив ряд ровных белых зубов.
– Остается лишь молить мертвых богов, чтобы вам никогда не пришлось пускать ее в ход.
3.5 Рантай-Толл
Советники сопротивлялись. Кто-то из Шано путался в складках одеяний в поисках припрятанных кинжалов – попытки защититься были тщетны и оттягивали момент смерти лишь на несколько мгновений.
Старик с длинной косищей, по иронии оказавшийся жертвой уже немолодого Шрайна, принялся пятиться, но уперся спиной в стену.
– Ради милости Хранителя…
– Прости, мужик, – по-простецки ответил великан. – Таков приказ.
Третий вогнал меч в его беззащитную грудь с такой силой, что лезвие прошло насквозь и неприятно царапнуло кусок каменной кладки. Пригвожденный Шано осел с хрипами, немного подергался в конвульсиях, побулькал, а затем стих навеки. Шрайн молча вытащил меч и бережно уложил тело на пол – покойнику, конечно, уже все равно, но приличиями пренебрегать не стоило.
В этом был весь Малыш Шрайн – порядочный человек, умудрившийся выбрать одну из самых омерзительных профессий. Светлее его жизнь от таких вспышек добродетели не становилась, но совесть, как он сам утверждал, грызла чуть меньше.
Джерт видел, как упали еще несколько тел. Крови было до того много, что даже Медяк почувствовал металлический привкус на языке. Белые, черные, бедняки и богачи – кровь у всех красная, а кишки – неизменно скользкие. У смерти было множество лиц, но она всегда одинаково смердела. Ее запах уже начинал мерещиться эннийцу на пустом месте – казалось бы, за столько лет пора уже перестать замечать подобные мелочи, но Джерт почему-то все еще не мог к этому привыкнуть.
Пока Артанна молча наблюдала за свершением запоздалого возмездия, четверо Шано, включая Заливара нар Данша, хранили безмолвие. Затем Джерт увидел, что они перебросились несколькими короткими фразами, покивали друг другу и с невозмутимым видом, словно чистили рыбу, принялись снимать символы власти с рук трупов. Странные
