Вероника Андреевна.
– Аня, Галина, Витя! Не спим, подтягиваемся!
Снегурочка-Захарова поперхнулась, торопливо отхлебнула из спасительной фляжки. Голос сегодня сорван напрочь… а скоро ей в четвёртый раз исполнять арию Снегурочки: «Зима и лето ходят разными дорогами».
Распахнулись парадные двери, за столами начали рассаживаться взрослые гости, через боковой вход запустили малышню. Лёша Нечёт включил новогоднюю увертюру. Очередное представление стартовало. Ёлку облепила стая ребятишек от четырёх до двенадцати лет. В дальнем конце чопорно устроились сотрудники компании «Эталон уюта» и их высокое начальство. Вероника выждала семь минут, одёрнула подол шубы, выскользнула на сцену, стиснула микрофон покрепче.
– Здравствуйте, ребята! Здравствуйте, господа папы и мамы! Сегодня вы увидите невероятную карнавальную сказку!…
Явление осанистой, ладной Снегурочки в шубке-коротышке, белых сапогах и симпатичных колготках вызвало шквал одобрения на взрослой половине зала. Шею Вероники унизывали белоснежные бусы и мишура, масштабный бюст рвал узорчатую голубую ткань, а густой макияж делал её похожей на царицу с лубочной картинки. Обнажённые колени ведущей были привлекательны и упруги. Голос у Вероники Андреевны был слегка надтреснут, как у блюзовой певицы (спасибо ларингиту), но в целом – мощный, грудной, отрепетированный долгими годами труда на ниве культпросвещения.
Аплодировать броской героине вечера начали почти сразу. Под музыку Вероника строила детям глазки, кричала-зазывала, убегала от Кикиморы и Лешего, грохоча каблучками и мотая косой, пряталась за детскими спинами. Всё шло согласно откатанному сценарию. Кикимора колдовала, Дед Мороз бренчал поддельным посохом, Снеговик гонял противников лохматой метлой. Детки хихикали и повизгивали.
За столами ели и пили, поднимали здравицы, передавали салаты, стоял обычный праздничный гам. «Ну, за процветание компании!… Ну, за нашего дорогого Ивана Ивановича!…»
Во время пьесы от Вероники не ускользнуло, что за её передвижениями по залу внимательно следят десятки мужских глаз. Когда она, румяная, круглобокая Снегурочка, дурачится, виляет бёдрами и приседает за детишками, прося укрыть её от нечисти, подол куцей шубки приподнимается очень уж заманчиво, выпуская на волю мельтешащих бабочек. Рукой, затянутой в голубую рукавичку, Вероника то и дело оправляла стоящее колом бархатное одеяние. Ей мерещилось, что холёные дамы за столами шепчутся в её адрес, Кикимора-Анька издали посылала Захаровой непонятные знаки, всё это выбивало из колеи.
– У меня не задралось, Анька? – шёпотом орала Захарова, едва дети отвлекались на угощение. – Не стой как дура, семафорь мне, если что!
– А? Чего убралось? – к четвёртому спектаклю Анька уже почти не соображала. – Да нет, Андреевна, всё тип-топ, ты секси. Блин, изжога замаяла, загибаюсь…
– Вместо того чтоб курить у автобуса, пепел от сигареты бы сожрала, кто мешал?
Из-за
