что-то такое, что наполнило ее одновременно восторгом и ужасом. Вибрация колокола передалась телу и поднялась по позвоночнику. Глухая от рождения, никогда в жизни не слышавшая ни одного звука, Кауранги не смогла понять, что же произошло. В ее внутреннем космосе, в ее жизненном опыте не было ничего, к чему можно было бы привязать это новое ощущение, для которого не было подготовлено ни ее тело, ни сознание. Она услышала звук.
1. Этюд в грязных тонах
Оттавиано Бидоне, по кличке Скорцени, которую дали ему друзья-байкеры из-за шрама, пересекающего переносицу и левую щеку, сплюнул сквозь зубы на пыльный асфальт, ухватил очередной тюк и понес к машине. Ну вот, опять! Узел простыни, в которую завернуто грязное белье, развязался и оттуда полезли какие-то разноцветные концы, так что пришлось перехватить узел одной рукой, а другой придержать вываливающуюся дрянь.
– С-с-с-с-скоты! – прошипел он, чувствуя, как привычно напряглась от раздражения шея и как зачесались глаза и нос, которые он не мог теперь почесать из-за того, что руки уже прикоснулись к этой вонючей массе. По правде говоря, белье и не пахло вовсе, но воображение Скорцени само наполнило вдыхаемый воздух испарениями едкого пота и спермы, запахом потных анусов, запахом носков, слюней, дешевого парфюма и ярко-красной помады.
– Ну много там еще? – грубо крикнул он в окно выдачи. – И завязывайте тюки нормально! Я не нанимался за вами подбирать… В следующий раз если развяжется – буду бросать на дороге и ебитесь с ними сами как хотите!
Работники костелянской службы отеля Sofficeoca, обслуживающего в основном сотрудников и гостей Итальянского института по изучению Африки, зная скверный характер Скорцени, не обращали никакого внимания на его угрозы и продолжали спокойно выполнять свою работу.
– Ну можно побыстрее шевелиться? Я опаздываю! – опять крикнул он в окно и добавил тихо под нос: – Грязные ниггеры!
Взяв очередной тюк, он повернулся и шагнул на дорогу, но проезжающая машина даже не снизила скорость, и ему пришлось отскочить назад.
– Придурок! Урод сраный! – крикнул он вслед промелькнувшему авто, потрясая оттопыренным средним пальцем. – С-с-с-с-скоты!
Следующий автомобиль, синий кабриолет Мерседес-Сокудо, наоборот, вежливо притормозил при его приближении. Сидящая рядом с водителем чернокожая девушка в ярком шарфе, помахала ему рукой, приглашая пройти и приветливо улыбнулась.
– Черномазая тварь! – пробормотал Скорцени перед капотом кабриолета.
Наконец, все тюки были получены, и посаженная на тонкую шею бритая голова Скорцени нависла над маленьким тайцем, работавшем на выдаче. Рука с наколкой, изображающей перекрещенные фасции на фоне зелено-бело-красного щита, легла на стол и нетерпеливо постучала костяшками пальцев.
– Ну долго еще?
Пряча улыбку, чтобы не рассмеяться при виде этих страшных глаз, грозно сверкающих между нелепо оттопыренными ушами, маленький таец протянул Скорцени планшет с пришпиленным бланком. Тот небрежно поставил закорючку, швырнул ручку, а отходя от окна еще раз смачно плюнул на асфальт.
Теперь предстояло самое противное. Надо было перекидать полученные тюки в заднюю часть фургона, чтобы освободить место для следующей партии из другого отеля. Брезгливо морщась и стараясь не дышать, Скорцени начал работу. Очередной тюк был плохо увязан и из него опять полезли тряпки. Оставить его в таком виде, просто прикрыв другими тюками, было нельзя, потому что на разгрузке бригадир обязательно сделает замечание.
– С-с-с-скоты! – правой рукой Скорцени запихал вываливающуюся массу, свободной левой рукой затянул узел, поднял тюк и с ненавистью швырнул его как можно дальше. Но оказалось, что безымянный палец – тот самый, которым он так любил показывать фак – не успел выпростаться из-под затянутого узла и с силой брошенный тюк увлек Скорцени за собой. Он потерял равновесие и плашмя упал в кучу белья, уткнувшись лицом в ненавистные простыни.
– Порка мадонна! – выругался он. Воображение вновь услужливо подсунуло ему мерзкие картины того, что происходило на этих простынях. Перед глазами замелькали огромные черные члены и лоснящиеся анусы. Он инстинктивно отпрянул назад, пытаясь встать на колени, но кисть плотно увязла в хитросплетении тряпок. Дернувшись, он добился лишь того, что груда расползлась и тюки стали один за другим скатываться ему на плечи и спину.
Чтобы не вдыхать отвратительные миазмы, Скорцени задержал дыхание и попытался высвободить руку. Это ему не удалось. Тут даже до него дошла абсурдность ситуации. Он нервно хихикнул.
«Баста! Не суетись! Действуй спокойно!» – сказал он себе и тут же, вместо того чтобы действовать спокойно, затряс увязшей рукой и засучил ногами.
Тут произошло нечто такое, о чем Скорцени мог бы потом много лет рассказывать детям и внукам как о самой непостижимой истории в его жизни, если бы у
