недостаточно, чтобы победу одержать, – тут надо, чтобы оттуда, – Лёня многозначительно ткнул указательным пальцем вверх, – кто-то был на твоей стороне. Посмотри на нас. Что мы можем сделать? Или ты до сих пор веришь в эту дурацкую сказку, что и один в поле воин, а добро всегда побеждает? Нет, приятель, к сожалению, однажды с утра ты просыпаешься, смотришь в потолок и понимаешь, что от тебя здесь уже ничего не зависит. Начнёшь бузить – раздавят и глазом не моргнут.
– Слушай, Лёнь, ведь как так получается? Я историк. Меня обучали, чтобы я хорошо разбирался в своём предмете. Выучился, слава Богу. Занялся собственными исследованиями. Нашёл кучу неопровержимых фактов. Предоставил! Никто и слушать не хочет. Почему? Неужели всех устраивает ложь? Ведь это же ложь! Явная ложь!
– А что им от твоей правды? Вот сидит какой-нибудь доцент. Заливанов твой, к примеру. У него докторские диссертации, статьи в научных журналах и так далее. А тут появляешься ты со своей книгой, после прочтения которой выясняется, что его докторская – просто стопка бумаги. И не он один оказался в такой ситуации. Ты чего ожидал? Что они просто так возьмут и распрощаются со своими достижениями? Им не до правды – под угрозой их статус, понимаешь? А когда речь идёт о статусе, о положении – никто уже не думает о высоких материях.
– Но ведь копаем же под себя в итоге. Недаром говорил Джордж Оруэлл: «Тот, кто управляет прошлым, – управляет будущим, а тот, кто управляет настоящим, – управляет прошлым». Если мы этого сейчас не признаем, то через пару поколений забудут о нашем подвиге. Уже не помнят! Обвинять вон начали. Оккупантами мы, оказывается, были. Того и гляди, итоги пересмотрят, репарации платить заставят, территории заберут, а мы всё о статусе думаем. Потом эти же ребята, что клевали меня, будут слюной брызгать, что всё не так происходило, да только поздно будет. Свои же не поверят – не только чужие. Ведь до этого утверждали совершенно обратное – поди потом доказывай. Когда речь коснётся материального, тут надо прочно на фундаменте стоять, а мы сами же его и долбим. Вот скажи, что мы за поколение?
– Узнаю друга. Ты как всегда о судьбах страны печешься. Не пора ли о своей судьбе подумать? Приходи ко мне в отдел работать. Как раз одно местечко есть. Мне такие люди нужны, – улыбнулся Леонид.
– А твой директор не будет против? – ехидно посмотрел на него Александр. – У меня сейчас, знаешь ли, не самая хорошая репутация. Вон как раздули.
– Да, фамилия Вербицкий – теперь как нарицательное в учёном сообществе. Ну да ничего. У меня с Гертрудой Альбертовной хорошие отношения. Мне она доверяет. Уверен, проблем не будет. Тем более, думаю, урок ты усвоил.
– Не знаю даже. Как-то совсем не хо… – Александр буквально оборвал фразу на полуслове, отведя взгляд куда-то в сторону. Это была она… Да, точно, именно она. Та самая девушка.
Леонид вслед за другом тоже обернулся, чтобы посмотреть, что так его заинтересовало.
– Оу, похоже, кто-то думает не только о судьбах родины, – пошутил он. – Природу не обманешь. Человеку нужен человек. Твоя знакомая?
– Не знаю
