свои темные брюки.
Приходи в черном.
Это для того, чтобы ее не было заметно на путях? Чем дальше они отойдут от станции, тем быстрее будет ехать трамвай. Когда Лив останавливается, они обе понимают, что это достаточно далеко, чтобы водитель не успел начать торможение до Смедслэттена.
– Вот здесь будет неплохо, – говорит Лив. – Ложись и закрывай глаза.
Закрывай глаза?
Юлия пристально смотрит на Лив и Тессан.
– Вы хотите, чтобы я умерла?
– А что, ты боишься?
– Нет, ты же знаешь, что я не трусиха, – вызывающе отвечает Юлия. – Иначе я бы никогда не сказала своим родителям, что ты пьешь и куришь. Я сделала это, чтобы помочь тебе.
Глаза Лив вспыхивают.
– Чушь собачья! Ты маленькая завистливая засранка, которая хотела меня подставить.
Слова вылетают изо рта Лив как из пулемета, и Юлия понимает, что все кончено.
– Трамвай скоро приедет, – с осторожностью говорит Тессан, похлопывая Лив по плечу. – Неужели мы не можем просто забить на это все?
– Нет! – шипит Лив. – Юлия стукачка. Она поедет домой, поплачется своей мамаше, как обычно. А та позвонит моим родителям.
Юлия больше ничего не слышит. Она ложится на пути, прислонившись шеей к твердым, холодным рельсам. «Теперь ты счастлива?»
– Прекрати, Юлия, – протестует Тессан. – Просто забей уже.
– Заткнись, – говорит Лив, таща за собой Тессан в заросли кустарника.
– Ты сказала, что мы просто напугаем ее, – это последнее, что Юлия слышит от Тессан, прежде чем Лив заставляет ее замолчать.
Юлия мысленно отсчитывает секунды, в основном для того, чтобы успокоиться. Она досчитывает до сорока восьми, прежде чем рельсы начинают дрожать. Край путей расположен высоко, он врезается в шею. Инстинкты говорят Юлии, что она не должна слушать идиотские приказы Лив, и все же она остается лежать на рельсах. Она не хочет, чтобы ее снова обвинили в трусости. Если она не расскажет никому об этом, то, возможно, Лив оставит ее в покое. Юлия ждет и прислушивается. Смотрит на туман, медленно опускающийся на рельсы. Это похоже на фильм или сон, на который она смотрит издалека, а не на то, что происходит на самом деле.
Юлия знает, что ей придется лежать долго.
Трамвай приближается. Этого достаточно?
Юлия поворачивается к Лив, которая быстро покачивает головой. Ее взгляд остекленел, и Юлия проглатывает ком ужаса, застрявший в горле. Тессан побелела как мел. Юлия близка к тому, чтобы подскочить на ноги, но она не хочет проходить через все это снова. Через несколько секунд она сможет встать и уйти с высоко поднятой головой. Она больше не будет школьным клоуном. Не позволит пинать и бить себя. Волосы снова отрастут, и никто больше не посмеет силой отстричь ей их в школьном туалете. Ни один взрослый не поверил бы ей, если бы она рассказала об этом, потому что ничего подобного ведь не может произойти в средней школе благополучной Броммы? Среди хорошо воспитанных
