умоляю тебя. Я бы наскучила тебе через несколько часов.
– Кто это сказал?
– Для тебя это просто спорт, Оливер.
– Опять. Кто это сказал?
– Это говорит твой послужной список. И Блейк.
Говорил.
Он подался вперед:
– Что он говорил?
Достаточно, чтобы она задавалась вопросом, не пошло ли что-то не так между двумя друзьями. Одри пожала плечами:
– Он переживал за тебя. Хотел, чтобы у тебя было то же, что и у него.
Коричневые крапинки на зеленой радужной оболочке его глаз, казалось, пришли в движение.
– А что у него было?
– Стабильные отношения. Постоянство. Семья.
Интересно, он заметил, что она не сказала «любовь»?
– Услышать такое из его уст особенно ценно.
– Что ты имеешь в виду?
Его язвительное выражение лица сменилось наигранно скучающей гримасой.
– Не важно, что я имею в виду. Давняя история. Я не осознавал, что старина Блейк был такой страстной натурой.
– Прости, что?
– Такой собственнический инстинкт. У меня сложилось впечатление, что ваш брак был таким же соглашением сторон, как и все остальное.
Одри бросило в жар. «Что, Оливер, не представляешь себе, что я могу вызывать страсть в мужчине?»
– Ты не видел нас вместе много лет, – процедила она сквозь зубы.
Зачем он это сказал?
– Мой бизнес зависит от умения видеть людей насквозь и понимать их, Одри. В те годы до вашей свадьбы я много общался с вами. Прежде чем переехать в Шанхай. Трое амигос, помнишь? Достаточно долго, чтобы сформировать свое мнение.
Помнит ли она?..
Она помнила неторопливые обеды, блестящие беседы на троих. Она помнила, как однажды Оливер встал между ней и какими-то пьяными идиотами на улице, в то время как Блейк прикрывал ее с безопасной стороны. Она помнила, как у нее перехватило дыхание, когда Оливер вышел к ним из сумеречной тени, и какой опустошенной она почувствовала себя, когда он ушел.
Конечно. Она помнила.
– Тогда ты должен помнить, как часто Блейк проявлял свою страсть и чувства на публике. – Оливеру нередко бывало неловко за них, и он смотрел в сторону, чувствуя себя пятым колесом, каковым и был. Трудно представить себе, чтобы этого уверенного в себе мужчину можно было смутить. – Разве этого недостаточно?
– Это была вполне убедительная демонстрация чувств. Но у меня всегда было ощущение, что Блейк специально приберегал такие проявления любви для моментов, когда вы оказывались на публике.
Горькое чувство обиды охватило Одри. Потому что, по сути, это была правда. За закрытыми дверями они жили скорее как брат с сестрой. Чего Оливер, вероятно, не знал, так это того, что Блейк бурно проявлял свои чувства к ней в основном и особенно в присутствии Оливера. Метил собственные владения как сумасшедший. Как будто подсознательно
