от этого театра. Особенно когда я вижу его почтительное лицо, неправдоподобную полуулыбку на губах, которую он старательно растягивает. Но я сдерживаюсь и просто подаю ему руку.
Я плохо сплю этой ночью. Прошлое, настоящее, будущее… Всё смешалось.
Три года назад я не знала, что просто моя рука в руке парня может значить намного больше, чем подразумевается обычными правилами приличия.
Нет- нет, я сама пришла с ним в это богатейшее, лишённое морали закрытое от посторонних глаз общество, а значит – я его собственность. Женщины там не имели права голоса. Они всё равно, что пыль на начищенных до блеска ботинках.
И судьба всё-таки сука, потому что через несколько часов я стала этой пылью…
Я ворочаюсь в постели, то погружаясь в сон, то снова пробуждаясь. Тщательно отгораживаюсь от воспоминаний. И меня переполняет новый калейдоскоп из эмоций: от страха до отторжения, от злости до воодушевления.
Тот парень… Он трогал меня!
Прижимался ко мне всем телом!
А сейчас, разглядывая потолок, я пытаюсь разложить мысли и чувства по полочкам.
Находясь в его руках, я не чувствовала никакой угрозы. От него не исходила агрессия или маниакальные флюиды. Он просто хотел покинуть эту комнату и при этом остаться незамеченным. Но вот только я успела понять, кто он. Ещё и часа не прошло, как я видела этого парня в столовой. Конечно, я его узнала! Когда наши взгляды встретились в зеркале, хватило одного мига понять, что это Брайан. Тот самый Брайан – нянька Самер. И, вероятнее всего, он пришёл, чтобы найти её.
Переворачиваюсь на правый бок, укладывая руки под голову. Смотрю на спящую соседку по комнате.
Она вернулась в лёгком замешательстве, но всё же без прежней паники. Сказала, что Брайан со всем разберётся. А я не стала рассказывать ей о нашей встрече.
Если это можно так назвать.
Он трогал меня.
А со мной ничего не случилось. Я не упала в обморок, моё сердце не остановилось, я не умерла, в конце концов, хотя много-много раз представляла именно такой исход от тесного контакта с парнем.
Со мной всё в порядке. Значит ли это, что Джоанна всегда была права, и я всё себе просто придумала? Намеренно возвела возле себя стены, отгораживаясь от всех. Даже от отца. Он страдал, а я лишь упивалась собственными терзаниями и страхами. Сколько боли я ему причинила? Море… Бескрайний океан боли. Ведь он не мог мне помочь. Я почти не говорила с ним о случившемся. Ни с кем не говорила. Частично знает правду только Джоанна, но даже ей я о многом не обмолвилась. Например, о флешке. Она заставила бы меня идти в полицию. Но Хантер, явившийся ко мне в больницу, довольно красноречиво объяснил, что я должна делать. Молчать! Иначе мой отец вылетит из Йеля. Это был слабый аргумент для молчания, и мой бывший жених придумал миллион способов, чтобы опорочить его доброе имя.
«Как тебе такой вариант, Тайлер? – с воодушевлением шептал парень, склоняясь к моему лицу. Со стороны
