на ту же возвышенность, с которой упал, Джонсон увидел картину происшедшего. Баржа «Королева Виктория вдребезги разнесла причал и увязла в прибрежном песке, высунувшись из воды полностью. Видимо попутно она задела еще и шлюпы, пришвартованные к причалу, так как берег был усеян деревянными обломками. Аарон спустился вниз, стараясь не поскользнуться еще раз, не сводя взгляда с покореженной посудины.
Очень странно, но не было видно, ни одного человека. Он уже приблизился к барже, и вдруг остановился как вкопанный. Его ноги оказались в луже подозрительного цвета, и через мгновение ему стало ясно, что это кровь. Конечно, без жертв не могло обойтись, но тогда, где же тело? Такая лужа крови не могла образоваться сама по себе. Как будто она натекла, как если бы, например, человека держали над ней некоторое время.
И тут Джонсон заметил в рубке силуэт рулевого. Ну, наконец-то – пронеслось у него в голове. Сейчас хоть кто-то объяснит, что здесь происходит. Он забрался на палубу и пошел к рубке. Попутно отметив, что никакой кучи, замеченной в бинокль, на палубе не было видно. Под ногами лишь хлюпала, какая-то зеленая слизь, источавшая сильный запах гнили.
Подойдя к рубке, Аарон взялся за дверную ручку, но с первого раза не смог открыть заклинившую дверь. Обеими руками, он рванул дверь на себя и ввалился в промозглую рубку. Прямо перед ним за штурвалом неподвижно стояла фигура в дождевике.
– Блейк? – позвал он рулевого, потому что кроме него здесь никого другого не могло быть.
Фигура не обернулась и даже не шелохнулась. Джонсон повторил фамилию громче, и сделал шаг вперед. Блейк по-прежнему не шевелился, и тут Джонсон заметил, что вся одежда стоящего перед ним рулевого одноцветного сероватого оттенка, ткань сильно ссохлась и напоминает ветошь, плотно обтягивая тело. Аарон тронул его за плечо. Ощущение было такое, что его рука коснулась статуи. Готовый к самому худшему он обошел рулевого и поглядел на него спереди.
– Господи, боже! – как бы ни был Джонсон мысленно готов к самому худшему, все равно он не смог сдержать вопль страха и отвращения.
Рулевой Джон Блейк, бывший еще несколько дней назад молодым, жизнерадостным парнем, был превращен неслыханным образом в жесткую и серую, как камень, фигуру, сморщенные черты лица которой имели выражение такого беспредельного ужаса, что Джонсон в страхе попятился, споткнулся и упал, не переставая таращиться в эти остекленевшие глаза, безумно глядящие на него из этого серого, скелетообразного лица Блейка!
Чья-то огромная тень упала на рубку и заставила Джонсона повернуть голову. Увиденное повергло его в еще большее смятение, но крик на этот раз застыл глубоко в горле. Человек с изумлением начал смотреть на свои руки. Кожа стала претерпевать чудовищные изменения, превращаясь в какую-то серую твердую субстанцию и постепенно окаменевать. Движения конечностей и органов понемногу замедлялись, и через минуту все было кончено. Наступило забвение.
