Тёма, – я попытался задержать, приостановить его, но было поздно, Виталик взбесил его, хотя взбесить его может всё, что угодно и никогда толком не понятно, что на этот раз выведет его из себя. Чаще всего приступы агрессии начинаются тогда, когда кто-то его оскорбляет, требует больше, чем планировали, пытается отыметь, но бывают и такие ситуации, которые, казалось бы, пустяковые.
Тело механика при помощи сильного толчка Тёмы отлетело в стену. Он подошёл к нему и, схватив руками за горло, прижал к стене и пытался задушить.
– Поблагодарить тебя за то, что ты выполняешь работу, за которую тебе платят деньги? Да? Тогда держи благодарность, – он ослабил хват и выпустил горло из руки, но удар не заставил себя долго ждать – кулак прилетел по лицу.
Кажется, что-то хрустнуло. Всё, всё, его надо остановить. Я хватаю его за плечи, пытаюсь оттащить его, но он в разы сильней меня. Остаётся единственный способ – я вкладываю много силы в ногу и пинаю его под зад. Он поворачивается и на миг в его взгляде я вижу разъярённого зверя, который обезумел в схватке, но всё улетучивается и возвращается обычный Тёма. Как же он жесток, иногда я думаю, что друг вовсе не способен на сострадание или жалость.
– Ты мне нос сломал, – то ли сказал, то ли прошептал механик.
По лицу Виталика стекает кровь и не только из носа, кажется его бровь тоже разбита. Из его глаз струятся слёзы, внутри меня вновь что-то сжимается. Он чуть привстал и подполз к стене, облокотился и сел, уставившись глазами полными ужаса на меня.
– Какого хрена ты ждёшь, валим отсюда, – Тёма был уже на улице, но зашёл обратно, так и не дождавшись меня. Сейчас он не был зол, он чувствовал себя виноватым, так как намерено не бросал взгляда на механика, боясь увидеть на его лице результат своей ярости.
Мы вышли на улицу. В ночном воздухе витало что-то жутко-отвратительное, всё вокруг было пропитано этим. Я чувствовал запах крови, хотя мои руки были чисты, правда «чисты» – слишком громкое слово для меня и моих рук. Скоро получу свои деньги, надо радоваться.
Смотрю на ночное небо, оно полностью усыпано звёздами. Помню, в детстве, когда я жил с бабушкой, каждый раз возвращаясь из бани, я задирал голову кверху и представлял, что находится там, в том тёмном пространстве с бесчисленным количеством огоньков, которые в моём воображении представлялись душами умерших людей и маминой был самый яркий огонёк, полярная звезда. Я знал, что, когда солнце уходит с небосвода, мама совершает немой приход ко мне, я чувствовал, что она близко, а большего я и не требовал. Космос был таким огромным и загадочным, он вносил в мою детскую реальность дольку чего-то необычайно мистического. Он побуждал мой разум работать так активно, пытаясь понять, что в нём таится, бывало, от моих рассуждений начинала болеть голова, да ещё и бабушка постоянно напоминала, чтобы я смотрел себе под ноги и не засиживался допоздна. Космос слишком великолепен для моей жизни.
Порывы воспоминаний из прекрасного периода жизни вызывают щемящую боль в области груди. Хочется прижаться к стене, как
