по крайней мере, интересном, будут пустословить, а свою болтовню подкреплять неподходящими жестами или странной мимикой. Ярость охватила его, вторглась в сон, который медленно превращался в самый настоящий кошмар, и вылилась в непреодолимом желании сделать что угодно, лишь бы прекратить эти страдания. Хотелось упасть на колени, провалиться головой в песок и навечно в нём закопаться, хотелось утопиться в море, хотелось вырвать себе и глаза, и уши, но совершить всё это было невозможно. Здесь ничто не находилось под контролем Веха, и он, будучи прикованным к своей неосязаемости, был вынужден продолжать стоять на берегу и следить за развитием событий.
Тем временем Элла и Ролгад сошли с пирса на вымощенную прямоугольными замшелыми камнями дорожку и не спеша удалились в джунгли, миновав невидимую границу пальм. Чудной их разговор подходил к концу, подобно тому как подходил к концу и сон Веха. Небо накрыло чёрным полотном, море затихло навсегда, волны остановились и больше не появлялись. Так и остался Вех стоять в одиночестве, окружённый наступавшей темнотой, с одним лишь вопросом в голове: «Была ли в моём сне какая-то неведомая закономерность?»
В момент раздумий над этим вопросом он почувствовал, что песок, на котором он стоял, начал проваливаться с непостижимой быстротой, и даже на фрагментарное осознание происходящего совсем не хватило времени. Это было последнее испытание, тоннель, в конце которого горел белый свет реальности. Вех летел по широкой трубе с огромной скоростью, но ничего не боялся, а только глубоко вдыхал со свистом пролетавший в лёгкие воздух.
В один миг полёт прервался, и парень очутился в своей комнате. В глазах потемнело, кратковременная слепота одолела его, а сердце билось так, что, казалось, матрас кровати, на которой он лежал, пружинил от этих мощных ударов вверх-вниз.
Комнату наполнял тусклый свет люстры, висевшей над дверью. Окно было наглухо зашторено и вдобавок закрыто жалюзи. Вех был разут, серые полуботинки небрежно валялись возле входа. Он отчётливо помнил свой дикий сон и потому не хотел продолжать спать, но и вставать с постели было делом весьма тяжким. Счёт времени был потерян. Он пролежал, не зная, что делать, достаточно долго, пока всё-таки не решился напрячься и не вскочил на пол.
До этой минуты Вех думал, что навязчивый загадочный шум в его ушах – всего лишь последствие дурного сна, но оказалось, что шумело в реальности и притом довольно громко. Звучала затяжная мелодия, и парень быстро сумел узнать в ней композицию одного из его самых любимых эмбиент-альбомов. Из-за чрезмерной громкости она совершенно исказилась, превратившись в набор гудящих, шипящих, противных слуху звуков. Вех не мог поверить, что кто-то посмел настолько сильно извратить музыку, и сравнил такой поступок с унизительным плевком в лицо.
Но оставалось только догадываться, кто сидит за дверью и злоупотребляет его магнитофоном (несмотря на наличие у Веха компьютера, позволявшего слушать музыку прямо на
