дорогу взъерошенному мужичку, вся внешность которого говорила, что нынешним утром он не расслышал будильника.
– Какой пропуск? – любитель поспать не мог уяснить, что от него требуют.
– Временный, пока оформляется новый. Вы что, объявлений не читаете?
– Каких объявлений?
Содержательный разговор пришлось прервать – какой-то шустрый старичок захотел прошмыгнуть без разрешения.
– Ваш пропуск?
Старик виновато заморгал.
Вновь прибывающие работники бизнес-центра пытались обойти охранника с двух сторон, примерно так, как это делает горный поток при столкновении с валуном. Но Аркадий отступил назад и своим телом соорудить плотину в самом узком месте – в дверях.
– Ведите себя прилично! – кричал он. – Приготовьте пропуска!
Вскоре у входа в здание образовалась толпа. Народ прибывал, и держать оборону становилось все трудней.
– Все претензии не ко мне! Я только выполняю приказ! – отбивался Аркадий. – Звоните им. Они такие же бестолочи, как и вы!
Аркадий протянул в негодующие руки листок с номером охранной фирмы. Повсюду слышались возмущенные крики.
– Головотяпство! Не предупредили! Мы этого так не оставим!
– Ну и черт с вами, если не приучены к порядку! – Аркадий, сдернул фуражку, бросил ее на землю, прихлопнул сверху ботинком и побежал в сторону трамвайной остановки.
Толпа ринулась в отвоеванные двери. Завопила какая-то неженка, помятая всеобщим стремлением к созидательному труду.
Сорокин оторвался от учебника. На смену трахеи, изображенной в учебнике на сто двадцать восьмой странице, он увидел давку на входе – такую же, как в винном магазине в утренние часы. Уразуметь, что случилось, он не успел. На столе зазвонил телефон. Сорокин поднял трубку. В ухо ударил разгневанный рык директора охранной фирмы:
– Идиот, ты что вытворяешь?!
– Я?
– Немедленно всех пропусти! Разблокируй турникеты! Ты уволен! Сейчас приедут, тебя сменят.
Сорокин положил трубку на рычаг и недоуменно смотрел на пробегающих мимо людей. Они напоминали стаю растревоженных косуль, мелькающих перед объективом оператора. Подобные кадры он когда-то видел в телепрограмме о животных.
Сорокина уволили в тот же день. В защиту его попранных гражданских прав выступил Аркадий Бобрик. Он накатал в охранное агентство гневное письмо, в котором говорилось о нарушении всех законодательных и этических норм в отношении ни в чем не повинного сотрудника.
Началось разбирательство, привлекли свидетелей. Все они в один голос твердили, что общему трудовому порыву препятствовал вовсе не Сорокин.
Перед Сорокиным извинились, обещали восстановить в должности. Но он отказался делать карьеру в компании с запятнанной репутацией. В качестве моральной компенсации согласился на выплату двух месячных окладов.
– Почему только два?! – возмутился Аркадий. – Надо было, как минимум,
