сначала вволю натешились с пленницами, а затем продали рыцарям ордена Храма.
О прецептории Гринеберг давно ходила дурная слава. Эммилия же вживую увидела, что братья-рыцари действительно оттачивали воинские навыки на живых людях. Пока пленники были здоровы и полны сил, их заставляли биться с тамплиерами голыми руками. Практически всегда воины Храма побеждали. Затем рабов, с переломанными и вывихнутыми конечностями, сокрушёнными рёбрами и разбитыми лицами, опаивали какой-то возбуждающей жидкостью и давали боевое оружие. Рыцари же выходили с тупыми мечами и копьями. И опять побеждали. Причём, убивали очень редко. Но и уцелевшие, как правило, уже представляли из себя жалкое зрелище. Мало кто мог двигаться. Если сохранялась подвижность верхних конечностей, то их в третий раз ставили на ристалище. На этот раз давали пучок тонких дротиков-сулиц, либо лук с боевыми стрелами. А храмовники учились преодолевать площадку под обстрелом. И лишь когда «живые квинтаны» уже совершенно ни на что не годились, на них отрабатывали калечащие и смертельные удары. А части павших ещё несколько дней служили мишенями для стрел и дротиков.
К несчастью рабынь, храмовники сдержанностью «гневников» не отличались. Хотя тоже считались монахами. К тому же, кроме братьев-рыцарей в прецептории оказалось ещё и несколько десятков их «боевых послушников», набранных из самого отребья Нормана. Поэтому невольницам пришлось ещё тяжелее. Эммилию спасло лишь то, что ещё до первого выхода на ристалище её увидел настоятель. Которому очаровательная кельточка приглянулась настолько, что тут же попала в его келью. Где продержалась до самого штурма Гринеберга.
Графиня досадливо взмахнула красивой укладкой. Да что за гадости сегодня в голову лезут? Не об этом сейчас нужно думать. Она чинно прошла в крохотную часовню святого Гинефора, где опустилась на колени и искренне восславила Диспатера. Очень быстро, не смотря на светлый день, почувствовала ласковый отклик Тёмного Отца. Внимание божества наполнило силой, и Эммилия уверенно окликнула:
– Гинефор! Иди ко мне, мой хороший.
Практически сразу слева под локоть ткнул влажный собачий нос. Графиня с улыбкой повернулась. Рядом стоял крупный поджарый пёс. Точнее, сумрачное отражение. Гинефор и в Яви умудрялся выглядеть жителем зазеркалья. Лишь глаза горели внутренним огнём, сразу напоминавшим ночные страхи.
– Славный пёсик! Сегодня ночью помоги мне найти цветок папоротника.
Зверь слегка рыкнул, явно оскорблённый приказом. Это противоречило всей его натуре. Здесь святой Гинефор заслуженно почитался как целитель детских болезней. А в Та-Кемете ему поклоняются как сопровождающему души умерших в Навь. Так что Эммилии всегда было трудно с этой зверюгой. Это при Хольде он вёл себя паинькой. В своё время, по её просьбе, исцелил двух смертельно раненых мальчишек Ванланда. А затем, ещё до захвата Гринеберга, также в угоду могущественной парке, массово вылечил ребятишек Шансона.
