навалом, а вот в голодных восьмидесятых…
– Голодных? – резко спросил Роман. – Почему? Вы чего сделали с нашим миром?!
– Да я ж не в прямом!.. – Серж развёл руками. Он здорово устал от нового знакомого из прошлого и его пронзительного голоса. – Ромашк, какой ты неженка! – парень возвёл руку ко лбу и театрально произнёс. – «Ах, что вы сделали с миром!» – затем он, по-прежнему скалясь, ткнул указательным пальцем в грудь Ромы. – Не мы. Вы. Мы в нём всего лишь живём. Я родился в ши-исят третьем, так чт к сор’шенн’летию ок’зался в мире, каким его оставили вы. Получите, распишитесь. Посмотришь на этого стилягу, так у меня получше вышло. Красивый, ухоженный, с часиками. Скока те лет?
– Двадцать шесть.
– Да лан? – удивился Серж. – Раз так, получается, родился ты в… Девяносто втором, как раз мне в сыновья годишься. Я не твой отец, кстати?
– Нет! – раздражённо ответил Игорь.
– Слава тебе, Господи!
Так не бывает. Нет дыма без огня, всё можно объяснить. Володя пытался сопоставить факты, только вот было бы что сопоставлять? Единственное, что он мог предположить, – плен. Концлагерь. Фашисты ставили какие-то жуткие опыты, и теперь он участник одного из них. Мы победили, но не для всех война закончилась. Кто-то всё ещё призывает к оружию.
Гнев переполнял Володю. Всё в этом доме было не так. Слишком большое, слишком роскошное, слишком мещанское, слишком… Таких домов вообще быть не должно, нигде, никогда! Ни в прошлом, ни в настоящем! Ни, тем более, в будущем! Ни в каком! О чём он вообще думает? Прошлое-будущее, туда-сюда! Будто он верит во всю эту фашистскую ерунду! Белый пол, белый потолок, белая мебель, да что за…
Володя ходил из стороны в сторону. Где-то в парадной говорили эти люди, опять свои сказки о времени друг другу рассказывали. Из всех остальных комнат веяло тишиной и какой-то пугающей пустотой. Солдат не мог найти себе места и вот уже несколько минут беспокойно метался по гостиной. В порыве эмоций он сбросил с себя фуражку. Потом он сразу же её поднял и надел обратно, от отчаяния перевернув белый стеклянный столик с белой вазой и белым цветком. Ничего не разбилось, все осталось невредимым. Всё здесь не так, как должно быть.
Володя подошёл к окнам, раздвинул портьеры и потянулся за ручкой. Пустота пустотой, но хотя бы попробовать выйти из этого буржуйского дома стоило. Ручки не оказалось ни слева, ни справа. Володя решил, что надо обследовать здание. Вряд ли здесь мог быть кто-то ещё, а если и был, то он прошёл от Москвы до Берлина – в каком-то особняке не пропадёт. Солдат раздражённо выдохнул и зашагал по другому, неизвестному ему коридору. Несколько дверей слева и справа, обе без ручек, и яркий свет откуда-то издали.
Это кухня. Огромный белый стол с высокими стульями, потолок с витиеватой люстрой, множество ящичков и шкафчиков для утвари. Такую бы кухню к нему в квартиру… Чистую, красивую, где есть место сразу для всего. Чтобы мама и соседка Клавдия Рудольфовна не делили свободные конфорки, чтобы в огромных раковинах можно
