чтобы мы сами увидели, – ответил Алан.
Могла бы и сама догадаться.
После мы шли в молчании, и не потому, что нам нечего было сказать, просто сейчас ночь и любой шорох может быть услышанным, не говоря уже о голосе, даже шёпоте. Абсолон через какое-то время снова вышел, но форму принимать не стал, а растворился в темноте туманом. Выглядело несколько странно. Было похоже на то, словно он истаял, как сахар в горячей воде.
Шли мы долго. У меня даже ноги устали. Этот замок в самом деле слишком большой. Узкий коридор, шириной не больше метра, часто изгибался. Были и переходы, и лестницы, и перекрестки, но Алан шел вперед так, словно всю жизнь провел в этом месте.
Неожиданно муж резко остановился, замирая на месте.
Около нас соткался из тумана Абсолон, указывая рукой на одну из стен. Алан подошел к стене и принялся осторожно осматривать ее. В одном месте на уровне глаз нашелся небольшой глазок, который прикрывался сверху тонкой пластинкой, сдвигавшейся в сторону. Если не приглядываться и целенаправленно не искать, то сразу и не увидишь ее.
С той стороны стены явно еще не легли спать и использовали светляк, так как из глазка ударил луч света. Алан, недолго думая, приник к глазку, замирая и, кажется, даже переставая дышать.
Абсолон же повернулся ко мне, а потом и вовсе подошел. Я подняла голову, не понимая, что он хочет. Говорить не решалась, боясь, что нас могут услышать.
«Абсолон? – спросила мысленно, всматриваясь в по-прежнему пугающие глаза. – Что случилось? Почему ты молчишь?»
Вместо того чтобы ответить, демон склонился, и неожиданно я ощутила, что он меня целует. Это было странно. Губы демона не были горячими, наоборот, создавалось впечатление, словно по моим влажным губам дует прохладный ветер.
Я не понимала, зачем он это делает, но отталкивать не стала. Это ведь Абсолон. Он наш с Аланом демон, и я уже давно перестала понимать, что творится в головах этих двоих.
Мне иногда начинает казаться, что я встретила Абсолона лишь для того, чтобы привести его к Алану.
Губы начали знакомо неметь, как и тело. Абсолон обнял меня, а я даже не заметила этого поначалу, сосредоточившись на поцелуе – таком знакомом, кусачем, болезненном. И если поцелуи Алана были горячими, то Абсолона – холодными и колкими.
Осторожно приподняв руки, прикоснулась к груди демона, практически моментально ощущая, как мои пальцы немеют, а следом и полностью руки почти до плеч.
Поцелуй длился всего секунд двадцать, а я уже не ощущала своего тела. И в какой-то момент внутри меня вспыхнуло странное, немного извращенное удовольствие. Такое бывает, когда тебе вроде больно, но ты продолжаешь трогать ранку на теле, словно что-то толкает тебя на подобное. Так и у меня.
Когда я уже была на грани обморока, то ощутила, как поцелуй изменился, став горячим, как и руки, которые меня обнимали. От этого контраста я вся содрогнулась. Показалось, что к губам приложили что-то раскаленное. Из глаз хлынули слезы, а тело затряслось. Зажмурившись, всеми силами
