встаю и поворачиваюсь к парню с тряпкой в руках. Сама вся взъерошенная и взмокшая, да и с рук безбожно течёт – видок ещё тот. И судя по насмешливому взгляду Фила, он его оценил. Смотрит в упор, глаза прищурены, улыбка на половину лица, и совершенно точно придумывает что бы такое сказать, дабы в очередной раз вогнать меня в краску.
– Между прочим, это ты во всём виноват! – опережаю Филатова. – Приспичило тебе кофе с утра?
– Так я с себя вины и не снимаю!
Саша скидывает пиджак и закатывает рукава водолазки, а после и вовсе резким движением вырывает из рук тряпку и начинает помогать.
– Что там у соседки? – спрашиваю боязливо.
– Печально всё, – ведет плечами, отжимая очередную порцию воды.
– Вот же чёрт! – внутри обрывается последняя надежда. Если даже по меркам Филатова всё печально, то работать мне на возмещение ущерба предстоит не один месяц.
– Петрович этот упёртый оказался, – вздыхает Саша. Не знаю как, но собирать воду с пола ему удаётся гораздо эффективнее. – Я ему одно – он всё на своём: заново белить, заново белить! Вот скажи, Даяна, кто в наше время белит потолки? Это же прошлый век!
– Да пусть хоть цветочки рисует, – потерянно шепчу. – Сколько он насчитал?
– Копейки, не бери в голову!– отмахивается Фил.
– Ты же сказал, что всё печально, – понимаю, что представление о "копейках" у нас с Филом разнится.
– Это да! Живёт Зинаида Захаровна печально! Совсем одна. Даже кошек и тех нет. Да ещё Петрович этот угрюмый со своей побелкой. Ты бы его видела, Даян! Без слёз не взглянешь!
– Филатов! – почти кричу. – Сколько я ей должна за ремонт?
– Нисколько, – Саша с гордостью отжимает последние капли в ведро и встревоженно озирается: – А где теперь руки мыть? Воду-то опять отключили!
– Саш, я серьёзно! – протягиваю парню упаковку влажных салфеток.
– Я тоже, – Фил смотрит на свои руки, явно сожалея, что ввязался в уборку.
– Ты что заплатил? – помогаю выудить несколько салфеток, а из шкафчика достаю чистое полотенце.
– Даяна, да что там платить? Я же говорю, не удалось уговорить Петровича на подвесной потолок.
– Скажи сколько – я отдам!
– Я не возьму с тебя денег. Тем более, это же я кран не закрыл.
Филатов кладёт на стол салфетки и так же резко, как приступил к уборке, уходит с кухни.
– А я не позволю за себя платить! – почти бегу за парнем, нагоняя его в прихожей. – Со своими долгами я привыкла рассчитываться самостоятельно! Сколько я должна?
Но Филатов молчит. Как-то странно смотрит на меня исподлобья и молчит. Тогда срываюсь в комнату и из шкатулки на комоде достаю всё, что есть. Я откладывала на зимний пуховик, но до морозов ещё успею заработать.
– Вот держи!– протягиваю парню купюры.
– Убери! – Фил морщится, словно я вместо денег ему гнилой помидор предлагаю.
– Если
