Пришлось брать её за руку и говорить всякое – что пусть их, что нечего такое слушать, и что приличные люди так себя вести не будут.
– Они всегда такие. Они меня терпеть не могут, потому что думают – я как сыр в масле катаюсь, а они тут концы с концами сводят еле-еле. На самом деле, мне иногда подкидывают монетку-другую, за то, что я читаю вслух, чищу одежду, причёсываю, приношу еду в комнаты, и я их коплю, мне-то зачем, меня кормят и одевают, и есть, где жить, и получше, чем у них. И отношу матушке, она совсем больна, от вечной сырости. Но она не приглашает лекаря, она отдаёт всё им. А они… вы сами видели. Простите за такую гадкую сцену. Я не думала, что они все будут дома. Камилла обычно ходит убираться к соседям. Розалия раньше тоже ходила, а потом сказала, что ей надоело, и теперь ходит вечерами в таверну и гуляет там с мужчинами. Говорит, ей за то побольше платят, чем Камилле. А если Паоло проиграл лодку, то пусть теперь сам как знает, мне больше нечем им помочь.
– Сдаётся мне, ты сделала всё, что могла. Поехали. Это нужно заесть.
13. Лизавета философствует
Однако, их путешествие по городу растянулось ещё на пару часов, потому что Аттилия вытерла слёзы и сказала – если поесть, то это на рынок. И велела везти их туда.
Рынок располагался в красивом портике с колоннами, но запах там был тот самый, рыбный. Лизавета в изумлении смотрела на красиво разложенную по прилавкам рыбу, кальмаров, осьминогов, крабов, моллюсков. А девочка сказала, что это уже так, остатки улова, самый лучший рынок – с раннего утра.
Она подвела Лизавету к прилавку, за которым на открытом огне что-то жарили, приятельски поздоровалась с молодым мужчиной в смешном колпаке и сказала, что нужно накормить трёх человек. Через несколько минут Лизавете в руки дали свёрнутый из большого тонкого блина кулёк, в котором лежали маленькие жареные рыбки и морские гады – колечки кальмаров и щупальца мелких осьминогов. Аттилия с восторгом взяла ещё один такой же, а третий – для их перевозчика – попросила подержать Лизавету. Она расплатилась какой-то мелочью и двинулась обратно к лодке.
Так что обедали они в лодке. Такой вкусной фриттюры (так это звали в реальности Лизаветы) она не ела ни дома, ни в путешествиях. Ели руками, запивали водой из фляги, которая нашлась в лодке. А потом уже отправились на другой берег канала – пить здешний кофе.
Кофе оказался хорош, как бы его не называли. И к нему предложили пирожные из воздушного теста с чем-то вроде белкового крема и с земляникой. Аттилия попросила упаковать с собой парочку, и получила ещё мешочек зёрен с наказом передать его господину Астальдо.
Можно было двигаться домой. То есть в обитель Ордена Сияния.
Лизавета с Аттилией шли через внутренний двор, когда им навстречу попалась Крыска Агнесса.
– Где это вы ходите, хотела бы я знать? – спросила она, сурово глядя на Аттилию.
– По приказу господина Астальдо я сопровождала госпожу Элизабетту в город. Мы ездили в лавки.
– В лавки, говоришь? Опять ездила в свой вонючий Рыбий Хвост к вшивым родственникам? От тебя же теперь рыбой будет нести за версту!
– Госпожа
