она тогда его не только не убила – наоборот? Очень даже… гхм!
Он бы убил. А она? Или он просто такое впечатление произвел, что его решили в живых оставить? Лестно, конечно, но… точно, произвел?
Тигр окончательно запутался в своих умопостроениях и возвращение Пламенного встретил почти с восторгом. А вот принесенную людьми здоровущую раму – без восторга. Пыли на ней было – половина веса! На них, кстати, тоже. И все это в его комнаты? ГАДЫ!
– АПЧХИ!!! А-А-А-А-АПЧХИ!!! Что это такое?!
– Парадный императорский портрет. Год назад делали, императрица пожелала. Как раз все они…
– Ишь ты, как еще уцелел-то…
– А вот так. Не понравился чего-то бабе, вот и сослала в запасники со старым хламом. А мы там и не копались, считай. Так, зашли да вышли.
Полотно было здоровущим. Два на два, даже больше…
И пыльным.
И донельзя грязным.
И…
Когда Тигр лично протер его простыней, с раскрашенного холста на него глянули карие глаза самой удивительной на свете женщины.
– Яна…
Художник оказался талантлив до невероятности. И понятно, почему Аделина этот портрет возненавидела. Каким-то образом он отразил самую суть людей на холсте. Петер выглядел не мудрым и справедливым правителем, а тряпкой под каблучком супруги. Аделина – жестокой стервой. Младшая дочь – запуганным олененком, еще одна – будущей стервой, почище мамаши…
Яна…
Какой была Яна?
Тигр мог дать ответ.
Загадочной. Словно она знала некую тайну и не собиралась ее рассказывать. Диванная подушка с кирпичом внутри, об такое голову разобьешь, не глядя!
Яна, Яна…
– И где ты с ней сталкивался?
Голос Пламенного разорвал идиллию. А Тигр пока еще не придумал, что врать. И решил сказать правду.
– В Ирольске. Она сочинила гимн Освобождения, доехала со мной до Звенигорода, по дороге на нас напали, так она перестреляла половину нападающих, а потом затащила меня в постель.
– Великая княжна.
– Да. И ушла не прощаясь.
– В Звенигороде.
– Да.
Куда Пламенный послал всех драных полосатых кошек, уточнять не стоило. Но там им было бы темно, тесно и неудобно.
Глава 2. Травы ли, ветром склоненные…
То струилось ли море колоса?
Или женские вились волосы?
Хозяин трактира «Ржаной хлеб» не солгал Яне. Ни в чем.
Матвей прожил долгую и не всегда спокойную жизнь, повидал разного и был неглуп. А потому и Яну распознал достаточно быстро. Да она и не скрывалась.
Жама?
Не смешите мои тапочки! Порвутся поперек! Тора и только тора. Да еще с тех высот, на которые просто так не попадешь. Видно же!
Как она говорит, ходит, держится…
Особенно последнее. Торы всякие бывают, но эта… изначальная. Иначе и не скажешь.
