всех сразу.
– И такое бывает! – тяжело вздохнул старик.
Семёныч оставил вёсла и полез в карман.
– А на чём папка твой играл?
– На скрипке. У нас все на скрипке играли: и дедушка Изя, и дядя Шлёма.
Старик всё-таки вытащил папиросу, чиркнув спичкой, прикурил и выпустил струю едкого дыма. Он вспомнил, как в девятьсот пятом охранял покой Москвы. Тогда город бурлил: митинги, баррикады, революционеры. Почти каждый день казаки разгоняли толпы демонстрантов.
В один из дней демонстрация рабочих двигалась по узкой улочке, а впереди них шли музыканты, играющие какую-то революционную песню. В конце улицы на площади стояли казаки. Кони били копытами о мостовую, словно рвались в бой. Седоки молча наблюдали за надвигающимся шествием. Это было первое участие Семёныча в усмирении.
– Братья казаки! – громко произнёс урядник. – Этот сброд большевиков желает свержения нашего царя-батюшки, они сеют смуту среди народа, подстрекают к погромам и убийствам. Слушай команду! Шашкииии нагооо-ло!
Что было потом, Семёныч не любил вспоминать и не рассказывал никогда никому по понятной причине. Первым, кто попал под копыта его коня, был скрипач. Музыкант, завидев надвигающегося на него всадника с шашкой, бросил смычок и от ужаса закрыл лицо скрипкой. Взмах. Удар. Рассечённое надвое окровавленное лицо музыканта и разлетевшиеся в разные стороны от удара шашки скрипка и очки. Кровь хлынула на голенище казака.
– Ух ты ё… – вскрикнул старик, сплюнув на обожжённые истлевшей папиросой пальцы.
– Ты что, Семёныч?
– Да так, вспомнилось…
Старик грёб веслами и молчал. Мишка сидел на корме и рассматривал птиц, пролетавших над водой.
– Семёныч, смотри, кажется, самолёт! – мальчик показал на чёрную точку в небе.
– Надо к берегу, в камыши, не ровён час опять фриц.
– А если наши?
– Если наши, пущай себе летять.
Самолёт низко пролетел над водой, а потом пошёл на второй круг.
– Заметил фриц, – крикнул старик и с ещё большим усердием стал грести к берегу.
Страшный треск разорвал девственную тишину дельты реки. Звенящая стальная очередь, словно большие капли, ровной полосой прошла почти рядом с лодкой.
– Пригнись! – скомандовал старик.
– Семёныч, миленький, ещё чуточку осталось до берега! – вопил малой.
Лодка носом разрезала высокую и густую толщу камыша и уткнулась в берег. Самолёт сделал ещё один заход, но то ли потерял лодку из виду, то ли пожалел патроны, с рёвом пронёсся над рекой и ушёл вдаль.
– Семёныч, смотри, вода на дне! – испуганно сказал мальчик.
– Живо на берег! – скомандовал старик и спрыгнул в воду.
Когда все мешки были выложены на сухом берегу, старик вытащил лодку из воды.
– Ах ты, едрит твою пять, пробоина. Надо заделать чем-то.
– А чем? – спросил Мишка.
– А шут его знает. Что-нибудь придумаем, – негромко ответил старик.
Семёныч
