как казалось теперь Рите-1, исключительно ее профнепригодностью.
Что тут скажешь! Воздух был чист и свеж, а Виленинский проспект, по которому шагал наш галлюцинант, как-то по-особому светел. «В Хоми-юге лишь Хоми дарует все желаемое, в Хоми-юге лишь Хоми – единственная, кто должен быть почитаем!» – услышал Рыков голос существа, махнувшего ему лапкой с крыши троллейбусной остановки, и улыбнулся: чего, в сущности, страшиться? Неведомая февральность, оголившая плечико, куда как совершеннее февральности привычной: да ему теперь море по колено, да он теперь… «Тра-та-та-та», – в висках (контент-передоз, подсказало существо, но Рыков не расслышал), тра-та-та-та», – информация, экскрементируемая снулыми гоминидами, навеяла-таки на Пал Палыча меланхолию. «Конвейер, с которого никто не сойдет», – так примерно рассуждал он, то и дело дотрагиваясь до зоны «третьего глаза», в которую и было, ежли кто забыл, намедни засвечено, и изо всех сил старался не вслушиваться, не всматриваться, не вчитываться в то, что: главные враги Хоминляндии – казнокрады, шпионы и террористы – наконец-то названы, погибших в ДТП в Пыталово похоронят за счет средств бюджета, сурок Фил предсказал, будто зима продлится еще шесть недель, альтернативы доллару пока нет, автомобилисты страдают повышенным нарциссизмом, эксперты рассуждают, как – V-, U-, L- или W-образно – будет развиваться кризис, хоминидка может хранить тайну не более сорока семи часов пятнадцати минут, около четырехсот священников приступят к работе в хоминляндских воинских частях, сперму можно вырабатывать и без самца-хоминида, если жить для себя, жизнь будет короткая, но если жить для ислама, она будет вечной, секси-киски из Варьино – к вам, к нам!.. «Тпр-р-р-р-ру! С Ма-а-асквы, с Па-асада, с Ка-алашного ряда!.. – какой-то господин в пенсне подмигнул Рыкову и, отпустив извозчика, заметил: – Долгое произношение первого предударного гласного и впрямь забавно, не находите?.. Но еще забавней мой сценарий для собаки Ольки… У вашей суки тоже ведь, коли не ошибаюсь, дамская кличка? Впрочем… вообразите-ка, дружище: актриска падает ниц, обнимает мои колени, а засим целует руки: и это только начало!.. – Пал Палыч занервничал: лицо господина в пенсне казалось знакомым, но вспомнить, где и когда они встречались, было невозможно. – Эх, все пустое, дружище, верьте на слово… – Словно читая мысли Рыкова, господин в пенсне хлопнул его по плечу и зашелся кашлем. – Главное, ничего не бойтесь! Я бы на вашем месте завернул, знаете ли, в Соболев… Вы мещанскую сторонушку-то все по “Больному Головину”, верно, знаете – знатный был винный, да-с!.. В восьмидесятом – тысяча девятьсот, сами понимаете: я уж на Стародевичьем прописался – сказывал один совпис, будто познакомился он там с некой особой, ну а особа та, не будь ду… – Стараясь не потерять нить разговора, Пал Палыч судорожно соображал, при каких обстоятельствах мог видеть господина в пенсне, но ничего путного из этого не выходило. – Сто “запретных” домов на четыре переулка коротких! – продолжал меж тем неизвестный. –
