и даже девственность. Жерсон предостерегал, что чрезмерная преданность может обернуться своей противоположностью, ересью. Он признавал, что мистические откровения испытывали тысячи людей и их существование нельзя отрицать. Но настаивал, чтобы пророчества, нарушавшие порядок как в Церкви, так и в миру, воспринимались с подозрением.
С середины XIX века Возрождение стали считать периодом, обозначающим переход от сверхъестественного к нормальному и затем – к научному. В таком взгляде есть доля правды, однако период Возрождения отмечен появлением большого числа пророков, а точнее – пророчиц77. При дворе герцога Мантуи, например, служили две женщины, Осанна Андреази и Стефана де Квинцанис, духовно наставлявшие прочих своими видениями и пророчествами78. В Испании XVI века пророчица смогла заручиться высочайшим покровительством короля Фердинанда Арагонского и кардинала Сиснероса, возглавлявшего испанскую церковь79.
Придворные пророчицы пользовались большим влиянием, а вот о мужчинах-пророках в этот период известно гораздо меньше. Возможно, причиной тому страх, что мужчина может превратиться в политическую угрозу, в то время как женщина в этом отношении менее опасна. В 1516 году папа Лев X из семьи Медичи, которая была изгнана из Флоренции монахом Савонаролой в 1494‐м, но в 1512 году восстановила свою власть, возглавил V Латеранский собор. Из опасений, что восстание, подобное тому, что поднял Савонарола, может повториться, он заставил собор запретить пророчествование. Церковь не отрицала существования «истинных» пророков, как и их деятельность, однако, чтобы обезопасить себя, предписала каждому, на кого снисходило Божественное откровение, прежде чем заявлять об этом во всеуслышание, заверить его у священника или папы. В результате на смену пророкам, как женщинам, так и мужчинам, пришли иезуиты, а в их подходе к религии и жизни не было и намека на экстаз.
В католических странах XVI века с проблемными пророками разбиралась инквизиция. А вот на протестантских землях им было раздолье. Жан Кальвин, хотя и симпатизировал пророкам из Ветхого Завета, к предсказаниям современников относился с большим подозрением. Он писал, что Бог вместо предопределения положил нам довольствоваться Писанием80. А Мартин Лютер, напротив, остро интересовался предсказаниями и верил, что они существуют до сих пор. Он делил пророков на два типа: одни говорили о земных вещах, другие – от лица Господа. Против первых он ничего не имел и оставлял за ними право использовать свой дар, ко вторым же призывал относиться с осторожностью81. Он и сам пробовал себя в этом деле; после смерти последователи собрали и опубликовали 120 его пророчеств. Многие из них отсылали к Книге пророка Даниила и касались надвигающегося конца света. Кстати, само по себе появление Лютера было предсказано предшественником – Яном Гусом. В 1415 году, перед сожжением на костре, Гус предрек, что век спустя за гусем придет лебедь, который заставит человечество слушать себя
Подробнее см.:
